— Это ты по-нашему базаришь, — сказал русский.
— Да, — ответил Уинстон.
— Бегом в тачку.
Вдвоем они добежали до машины, где на заднем сидении скорчился Док Джонсон. Тут же их догнал запыхавшийся «переводчик». Переводчик сел за руль и нажал на газ.
Уинстон прислушался. Между сидениями лежала рация, а из нее текли военные переговоры на русском.
— Здорово еще раз, — сказал старший русский Уинстону, — Я Колоб, он Студент.
— Уинстон, — представился англичанин в ответ без фамилии и прочей информации.
— Понял, да? — обратился к нему Студент по-русски, — Мы на скоростном спуске колесо пробили. Оторвались на сколько смогли. Стоим, меняем, военную волну слушаем. Говорят, одного поймали и везут, а по остальным «план перехват» и район закроют. Тронулись, гля в зеркало, а они за нами едут. Ну мы по газам, сечем по сторонам, а тут как раз норвеги копали канаву и на обед все свалили. Понимаешь, нет?
— Понимаю.
— Я и говорю, что поймали они наверняка тебя. Потому что другие двое у вас вояки, их голыми руками не возьмешь. Ты же не военный и не бандит, верно?
— Верно.
— Тебя расколют, и на нас выйдут быстрее, чем свалим отсюда. А вообще черт знает, что ты еще сдашь и какой масти ты по жизни. Замочить тебя всегда успеем, а побазарить по возможности стоит. Я ковшом водилу укатал, тебя поднял и остальным две лимонки бросил.
Вот попал так попал, — подумал Уинстон, — Лучше бы у военных остался. Хотя не прыгнул бы в ковш, сам бы получил эту лимонку и уже лежал бы мертвый на дороге.
— Может, через тебя потом как-нибудь на вашу братву напрямую выйдем, без норвегов и шотландцев. Только закорешились, и какая-то сука сдала. Сейчас до Олесунна дотянем, тачку бросим, на малине пересидим и попутной птичкой свалим.
Дотянуть до Олесунна оказалось не так-то просто. Встречная милицейская машина проехала мимо, но резко развернулась и включила мигалку.
— На этом корыте не уйдем, — сказал Студент, нажимая на газ, — Патроны остались?
— Сейчас на всю Норвегию прогремим, — мрачно ответил Колоб, крутя ручку стеклоподъемника.
— Тебя только не хватало! — выругался Студент, резко сбавив скорость.
Уинстон не сразу понял, кому это он, но Док Джонсон показал рукой. Перед машиной бежал лось. Ну и зверюга, всякие лошади и олени рядом не стояли. На спидометре восемьдесят, а он бежит впереди и не думает уставать.
Дорога вышла к спуску извилистым серпантином. Студент попытался обогнать лося, но тот тоже перестроился на встречную полосу. Студент вернулся в свою полосу, лось тоже. Встречная легковушка чуть не поцеловалась с милицейской машиной.
— Я его сейчас сниму, — сказал Колоб, собираясь высунуться в боковое окно и стрелять в лося из АК.
— Я тебе сниму! Всем сидеть и держаться!
Студент дождался левого поворота и сократил дистанцию до лося до пары метров. Милиция поджимала сзади. Перед самым поворотом Студент от души нажал на сигнал и тут же крутнул руль, вылетев на пустую встречку. Лось по сигналу встал как вкопанный без всякого тормозного пути и следов жженых копыт на асфальте. Милицейская машина подсекла его под задние ноги, и лось с удивленным выражением лица влетел задницей в лобовое стекло.
— Прокатило? — спросил Студент, выровняв машину и входя в поворот направо.
— Тачка всмятку! — сказал Колоб, — Семьсот кг не хрен собачий. Но на дороге удержались.
— Менту зачет. Я не уверен, что смог бы.
— А с лосем что будет? — спросил Уинстон.
Стрелять лосей из ружья для цивилизованного человека нормально. Сбивать их же машиной — нехорошо.
— Да что ему будет, — ответил Студент, — Сейчас насрет им полсалона, встанет и дальше побежит.
— Переведи, про что вы там говорите, — попросил Док.
— Он сказал, что лось не пострадал и пойдет дальше, — перевел Уинстон.
Док извернулся и выглянул в заднее стекло.
— Точно! Вниз бежит! Даже не хромает! — восторженно воскликнул он.
— Лось бежит к нам, — перевел Уинстон для русских.
— Надеюсь, он не обиделся, — сказал Студент и затормозил на обочине.
— На обиженных воду возят, — сказал Колоб.
— Ну флаг тебе в руки, — ответил Студент.
Оба посмотрели на приближающегося лося и рассмеялись. Уинстон понял, что они синхронно представили попытку возить воду на обиженном лосе, и тоже улыбнулся.
— Переведи, — попросил Док.
Уинстон открыл рот и понял, что не осиливает. Все слова понятны. Контекст понятен. Понятно, в чем юмор. Смешно. Не до слез, но улыбнуться можно. Но как это перевести?
Студент перестал улыбаться, переключил передачу и резко отъехал назад. Там, где только что была машина, дорогу пересек хорошо разогнавшийся лось. Ему, в отличие от колесного транспорта, не требовалось спускаться по серпантину, и он набрал хорошую скорость вниз по склону. Лось недовольно оглянулся, пробегая мимо машины. Пока он оценивал ситуацию, ноги уже пронесли его мимо, и голову пришлось повернуть обратно вперед, чтобы не влететь в редкие деревья.
— Слава те Господи, — искренне сказал Студент, — Вы же все нихрена не понимаете, что такое лось на дороге. Дайте закурить.
Док достал «Мальборо», и все затянулись, даже некурящий Уинстон. Студент не стал делать остановку не перекур и сразу же тронулся с места.
— Слышь, Студент, есть маза, — сказал Колоб. В отличие от тараторящего Студента, он говорил медленно, дополнительно обдумывая каждое слово.
— Ну, — ответил Студент.
— Никто не знает, что с нами англичан теперь двое, — продолжил Колоб.
— Ну.
— И нас кто-то сдал узкоглазым.
— Ну.
— И крысы уже знают, что узкоглазые нас не взяли.
— Ну.
— Крыса точно не англичанин. И не шотландец. Они не знали, где мы сидим. И выследить не могли. Норвег забирает, эти сидят на борту.
— Верно.
— Крыса не норвег. Им никто не должен был говорить про обмен докторами. Их дело было встречу устроить, а по какому поводу не их дело.
— Верно.
— То есть, крыса на нашей стороне. Нас вели с самого прилета, и за норвегом хвост повесили.
— Может быть.
— Поэтому ты бери Дока Джонсона и тащи к птичкам, не заходя на хату. Понял?
— А ты?
— А я с этим на хату пойду, засвечусь.
— Думаешь, вас там крысы еще раз сдадут?
— Ясен хрен.
— Рисково.
— Хочу крысе хвостик поприжать. И от вас заодно отвлечь.
— Один?
— Я крыс в сортире мочил, пока ты еще под себя ссался. Слышь, нерусский, как, говоришь, тебя звать? — Колоб с переднего сидения обернулся к Уинстону.
— Уинстон.
— Забудь. Тебя зовут Док Джонсон, понял?
— Меня зовут Док Джонсон, — повторил Уинстон.
— И по-нашему ты не базаришь.
— I don`t speak Russian.
— Чо он сказал?
— Что по-нашему не базарит, — ответил Студент, — Только ничего, что он на Дока нихрена не похож?
— Так кто его видел, Дока-то? Нам фотокарточку не прислали. Одет не по-нашему и базарит не по-нашему, всего и примет.
— А если раскусят, что он не лепила?
— Как? Смотри какая повязка на морде красивая. Сам сделал?
— Нет, — ответил Уинстон, — Это военные перевязали. Я не умею.
— Забей. Никто проверять не будет. Слышь, нерусский, у тебя повязка на морде, и тебе херово. Типа там сотряс, все дела. Еще на левый глаз натяни, чтобы вообще полморды закрыть.
— I am ill. I feel bad, — сказал Уинстон и поправил повязку, скрыв левый глаз.
— Чо?
— Больной он, херово ему, — перевел Студент.
— Мне-то можно мозги не парить?
— Правильно делает. Через час доедем, ему откуда знать, есть там лишние уши или нет. Будет чисто на инглише шпрехать. Ты тоже привыкай, что он понимает, но ответить понятно не может. Только не веди себя так, будто ты уверен, что он поймет. Если срисуют, что он по-нашему шарит, попадалово будет.
— Так-то да. Ты понял?
— Yes.
— Стрелять умеешь?
— Yes.
Колоб покопался в карманах и показал пистолет неизвестной конструкции.
