— Пациент Альметьев, он же Колоб!
— Я! Почему пациент, а не заключенный?
— Потому что юридически ты покойник, поэтому фактически пока пациент. Мертвые души заключению не подлежат.
— А ты все равно гражданин начальник. Товарищем не назову.
— Не возражаю.
Ингрид тем временем села на кровать рядом с Уинстоном, прижалась к нему бедром и обняла за плечи.
— Ожили? — спросил Степанов.
— Более-менее, — ответил Колоб.
— Сейчас нас ждет финал, как в классическом детективе? — спросила Ингрид.
— Да. Покажу вас полную картину. Устраивайтесь поудобнее.
Уинстон и Ингрид остались сидеть рядышком, Колоб остался лежать. Степанов начал рассказывать.
— Все это дело началось с того, что в особый отдел при военном аэродроме Олесунна пришел человек с револьвером и сказал, что он океанский шпион и хочет сдаться.
— А не со стрельбы на ферме? — спросил Колоб.
— Нет. Там тоже были следы, которые указывали на связь японцев с русским преступным миром, но с ними мы бы разбирались намного дольше. Первый значимый след, который мы получили, это ты.
— Но я вам ничего не сказал.
— Сказал, что ты друг Болгарина и Сандро.
— Я не говорил!
— Ты отреагировал, когда мы зачитали список авторитетов. Технику не обманешь. Немного добавил товарищ Смит. Он почти ничего не знал, но нам хватило. Расклад по Ленинграду нам пояснили друзья из МВД, а потом немного и сам Сандро. Что интересно, все просили не влезать.
— Но вы влезли.
— Конечно. Наши предшественники были слишком хорошо интегрированы в ленинградские круги общения и никуда не влезали, чтобы никого не обидеть. Поэтому они поехали в Забайкалье, а команда товарища генерал-майора, в том числе, мы с Петровичем и отряд китайских коммунистов, поехала в Ленинград. Мы вычислили подозреваемого, который мог руководить срывом вашего обмена в Норвегии. Из «новых мурманских», как их тут называют, по кличке Мики. Показали Уинстону, он опознал. Взяли, допросили как следует и могли бы перейти к более активным действиям.
— Но не перешли. Чего-то не хватило?
— Нам перекрыли кислород на уровне генералов.
— Братва вам не хрен собачий, — ухмыльнулся Колоб.
— Мы уверенно предположили, что ты влезешь в конфликт Сандро с новыми мурманскими. Хотя ты не выразил этого словами, но признание, как говорил товарищ Вышинский, вовсе не царица доказательств. Мы усилили тебя товарищем Смитом, чтобы произвести атаку на организованную преступность Ленинграда, используя ее же внутренние ресурсы. Заодно попытаться вскрыть связь блатных с японцами настолько, чтобы ее не смогли игнорировать на уровне выше областного.
— Ты с самого начала работал на них? — Колоб повернулся к Уинстону.
— Да.
— Почему?
Уинстон замешкался с ответом и посмотрел на Ингрид. Колоб понял намек.
— Медовая ловушка, как в кино? Вы встречались раньше, до музея?
— Любовь с первого взгляда, — решительно сказал англичанин.
— Этот взгляд был до музея, — добавила Ингрид.
Колоб подумал охарактеризовать их отношения как-то еще, но они на самом деле больше всего походили на любовь с первого взгляда.
— В жилете товарища Смита кроме бронепластин был передатчик с антенной, — сказал Степанов.
— Ох ты ж… — сказал Колоб, — Я как чувствовал, что он тушкой пули ловит.
— Мы вели вас всю дорогу, не теряя ни на минуту. И прикрывали. Когда вы прозевали смену наблюдателей у Лепажа, куда, по-вашему, они подевались? У Тарана перед вами мы сняли из бесшумки часового, иначе бы вы там сразу попали в засаду. Вы и так там влипли во встречный бой и еле выжили.
— Какого часового?
— Вот-вот. Не удивились, что на шухере никто не стоит?
— Там же не армия, чтобы часовые стояли.
— Вы все равно чуть не погибли. И японцы эти еще.
— Патрульная машина не случайно шла за нами? — спросил Уинстон.
— Это была наша машина.
— А ключ от наручников? — спросил Колоб.
— Оставили на всякий случай.
— А музей? — спросила Ингрид, — Там нас всех чуть не убили.
— За Колоба давали сто тысяч… — сказал Уинстон.
— Погодите-ка, — Колоб хотел сделать какой-то жест недоверия, но уронил руку обратно на кровать, — Бабло баблом, но как все эти спортсмены и автоматчики нас нашли в музее? Мое фото раздали всей городской шпане?
— Здесь наша ошибка. Мы упустили одного человека, который был на Даче Громова, не участвовал в перестрелке и тихо ушел. Он тут же прибежал на другую малину и рассказал, что Колоб ходит по городу с каким-то стрелком, который одет как денди, лысый, со шрамом на щеке и с отстреленным ухом.
— Да уж. Такую особую примету за километр видно. Но разве он не увидел, что меня забрали японцы и заплатили Тарану? Не мог же он сбежать раньше.
— Видел. А ночью вся Петроградская сторона слушала перестрелку с патрулем. Шума было на весь район, и никого не задержали. Сколько «Рыл» с вооруженными бандитами ездит ночью по Петроградской стороне?
— То есть, все узнали, что я в городе, что за меня в натуре дают сто кусков и что со мной ходит особая примета. Вот же суки! В русском городе никто даже не думает, что услужить япошкам за их вонючее бабло ни разу не по понятиям!
— Я говорила, — сказала Ингрид, — Преступники всегда предатели.
— Не все же.
— Все.
— А Студент, а Лепаж?
— Студент сам сказал, что он не блатной. А кто такой Лепаж?
— Подпольный хирург, — ответил Уинстон.
— У врачей свой кодекс чести. Они не живут по понятиям пациентов.
Колоб открыл рот, чтобы что-то сказать, не нашел слов и закрыл.
— Спортсменов мы не ждали. Кто-то опознал вас в метро, выследил до музея и вызвонил банду, — продолжил Степанов.
— Автоматчиков ждали? — спросил Колоб.
— И их не ждали. Но мы поставили телефон музея на прослушку, когда узнали, что вы туда поедете. Серьезные люди обзванивали точки продажи оружия. Когда очередь дошла до музея, Мишико сказал, что вы уже тут и покупаете целый арсенал. Зная, кто такой Колоб, они поехали подготовленными.
— А погоня? Машины, которые появились, когда мы уже убегали?
— Кто-то из спортсменов или из автоматчиков слил информацию третьим. Они приехали позже и просто не полезли в перестрелку внутри. Ждали, пока Колоб выйдет своим ходом или вперед ногами. Мы упустили беглеца с Дачи Громова, слишком поздно поняли, что за вами придут и недооценили силы противноков. Но все равно подстраховали вас на всякий случай как с Тараном, только немного серьезнее. Лейтенант Нильсен в бронекителе, заряженный СКС в витрине и прикрытие с бесшумками.
— Какое еще прикрытие?
— Я снял бандита, который стоял на шухере у заднего входа. И обоих автоматчиков. Ты не удивился, что они не выскочили, пока вы вертелись на парковке?
— Как ты туда попал? Было же закрыто.
— Мы еще до открытия музея отключили сигнализацию, зашли внутрь, подменили СКС. Я сидел на верхней площадке задней лестницы.
— А если бы мы не справились? — спросил Уинстон, — Ты бы мог помочь в зале.
— Это было ваше боевое слаживание. Как на фронте. При боевом слаживании группа должна самостоятельно выполнить задачу. Вы с Ингрид должны были сыграть любовь с первого взгляда при Колобе и завербовать влюбленную девушку в банду. Если бы я вмешался, может быть, спас бы вас, а может и опоздал бы, но операцию бы мы вместе провалили.
— Но ты говоришь, что все равно вмешался.
— Обеспечил отход. У вас не было задачи самостоятельно ликвидировать всех противников в здании.
— Машина тоже ваш подарок? — спросил Колоб.
— Конечно. На ней только что не написано, что из спецгаража. Ты не заметил, что она бронированная?
— Ну ее вроде пробивали…
— Стекла держали пистолет и картечь, колеса подкачивались на ходу. Бак с резиновой подкладкой, герметизирующей пробоины. Жалюзи перед радиатором. Двигатель повышенной мощности и внедорожная подвеска.
— Да я подумал, что она как-то хорошо держится. Просто про «Вольво» говорят, что они по жизни крепкие. Я же не водитель, чтобы настолько разбираться.
