ХАРЛАН ЭЛЛИСОН. МАЛЬЧИК И ЕГО СОБАКА
Я был снаружи с моим псом Бладом. Наступила его неделя досаждать мне: он не переставал именовать меня Альбертом, очевидно, думая, что это чертовски забавно. Я поймал ему па– ру водяных крыс, большую зеленую и поменьше – бурую, а потом стриженого пуделя с поводком, удравшего у кого-то в подзем– ке, так что он был не голоден, но в настроении почудить.
– Давай, сукин сын, – потребовал я. – Найди мне девку!
Блад громко хмыкнул, судя по урчанию в глубине его глотки.
– Ты смешной, когда тебя одолевает похоть, парень, – проворчал он.
Может, и я смешной, но готов был избить этого беглеца с мусорной свалки.
– Найди, я не шуткую!
– И не стыдно тебе, Альберт? Чему я тебя обучал? Надо говорить «не шучу», а не «шуткую».
Он знал, что я достиг предела своего терпения, поэтому очень неохотно принялся за дело. Он сел на искрошенные ос– татки тротуара, его лохматое тело напряглось, веки задрожали и закрылись. Спустя несколько минут он вытянул передние ла– пы, распластался по земле и положил на лапы косматую голову. Напряжение оставило его, он начал мелко подрагивать, словно его кусала блоха. Это продолжалось почти четверть часа, на– конец, он перевернулся и лег на спину, голым брюхом к вечер– нему небу. Сложив передние лапы, словно богомол, и раздвинув задние, он проворчал:
– Извини, Альберт, ничего не обнаружил…
Я взбеленился так, что готов был его пнуть, однако, я знал, что он старался. Мне это совсем не улыбалось, так как я действительно хотел заловить какую-нибудь девчонку и за– валить ее, но что тут поделаешь?
– Ладно, – сказал я, смирившись, – черт с тобой!
Он перевалился на бок и быстро поднялся.
– Чем бы ты хотел заняться?
– У нас не так уж много найдется, чем бы заняться, вер– но? – сказал я не без доли сарказма.
Он уселся у моих ног с оскорбленно-смиренным видом. Я оперся о расплавленный кусок уличного фонаря и задумался о девчонках. Это было болезненно.
– Мы всегда можем пойти в кино, – сказал я через ка– кое-то время.
Блад оглядел улицу, поросшие сорняком воронки, полные теней, и ничего не ответил. Собачье отродье ждало моего пос– леднего слова. Он любил кино не меньше меня.
– Ну ладно, пошли.
Он встал и последовал за мной, часто дыша и высунув язык от предстоящего удовольствия. Ладно, ты еще посмеешься, ублюдок! Не видать тебе теперь кукурузных хлопьев!
«Наша группа» была бродяжьей стаей, которая не удовлет– ворилась одними вылазками. Она любила комфортабельную жизнь и обеспечила ее себе хитрым способом. В ней были парни со склонностью к киноискусству, и они захватили зону, где нахо– дился кинотеатр «Метрополь». Никто не пытался вторгнуться на их участок, поскольку кино любили все, и покуда «Наша груп– па» имела доступ к фильмам и могла обеспечить их бесперебой– ный показ, она оставалась на работе, обслуживая даже таких соло, как мы с Бладом. Особенно таких одиночек, как мы.
У дверей меня заставили сдать мой сорок пятый и двад– цать второй браунинг. Там, у билетной кассы, была небольшая ниша. Я сперва купил билеты – это стоило мне банки свинины за себя и жестянки сардин за Блада. Потом охранники «Нашей группы» направили меня к нише, и я сдал свои пушки. Я заме– тил, что из разбитой трубы в потолке протекает вода, и ска– зал приемщику, парню с громадными бородавками по всему лицу, чтобы тот переложил мое оружие в сухое место. Приемщик про– игнорировал мою просьбу.
– Эй, ты, – не вытерпел я. – жаба хренова, сдвинь мои вещи. Если на них будет хоть пятнышко ржавчины, я тебе все кости переломаю!
Он начал было препираться, поглядывая на охранников – знал, гадюка, что если они меня вышвырнут, я потеряю свой взнос вне зависимости от того, пройду внутрь или нет,– но те не пожелали связываться и кивнули, чтобы он сделал так, как я говорю. Поэтому бородавконосец передвинул мой браунинг на другую сторону полочки и повесил сорок пятый на крючок под ней.
Мы с Бладом вошли в театр.
– Я хочу хлопьев.
– Перетопчешься.
– Ну, ладно, Альберт, купи мне хлопьев.
– Я совершенно пустой. А ты можешь прожить и без хлопь– ев. Ничего с тобой не сделается, если один раз не поешь их.
– Ты ведешь себя, как последнее дерьмо!
Я пожал плечами. Меня это не трогало.
Зал был переполнен. Я остался доволен, что охранники не отбирали ничего, кроме огнестрельного оружия. Пика и нож. покоящиеся в смазанных ножнах на спине, придавали мне уве– ренности.
Блад нашел два места, и мы прошли по ряду, наступая на чьи-то ноги. Кто-то заругался, но я проигнорировал его. За– рычал доберман. Шерсть Блада вздыбилась, но он позволил сой– ти с рук этой выходке. Даже на такой нейтральной территории, как «Метрополь», можно нарваться на неприятности. Я слышал однажды о свалке в «Гранада Льюисе» на Южной Стороне. Закон– чилось все это смертью десятка соло и их псов, а театр сго– рел до тла, и вместе с ним пара отличных фильмов с участием Кэгли. После этого банды пришли к соглашению, что кинозалы получают статус убежищ. Сейчас стало получше, но разве не может найтись какой-нибудь придурок, у которого беспорядок в мозгах…
Это был тройной сеанс. «Крутая сделка» с Дэннисом О'Китех, что нам предстояло посмотреть. Она была снята в 1948 году, то есть семьдесят шесть лет назад, и бог знает, как еще не рассыпалась. Лента соскакивала с катушек, и парням приходилось то и дело останавливать показ, чтобы перезаря– дить ее. Но кинуха была неплохой. О соло, которого предала его же банда, и как он мстил им. Банды, гангстеры, масса по– тасовок и стрельбы. Честно, неплохое кино. Второй шла вещь, которую сняли во время Третьей Войны, в восемьдесят седьмом, за два ода до моего рождения. Называлась она «Запах ломтя». В основном, вспарывание животов и немного хорошей рукопаш– ной. Отличные сцены с гончими-разведчиками, вооруженными на– палмометами, нападающими на китайские города. Блад буквально пожирал эти сцены глазами, хотя уже видел эту ленту. У него была какая-то дурацкая идея, что это фильм о его предках. Он всячески отстаивал эту мысль, хотя знал, что я считаю это чушью собачьей.
– Не хочешь ли сжечь ребеночка, герой? – шепнул я ему.
Он понял издевку, поерзал на своем сидении, но ничего не ответил, с удовольствием продолжая смотреть, как псы про– жигают себе дорогу в городе. Я же умирал со скуки и ждал главного фильма.
Наконец, пришло его время. Он был потрясающим, сделан– ный в конце семидесятых, и назывался «Черные кожаные ленты». С самого начала все шло как по маслу. Две блондиночки в чер– ных кожаных корсетах и сапогах, зашнурованных до самой раз– вилки, с кнутами и в масках, завалили тощего парня. дна из этих цыпочек села ему на лицо, другая устроилась на нем вер– хом. После этого пошло что-то уже совсем невообразимое, си– девшие повсюду соло начали удовлетворять себя. Я и сам соби– рался немного облегчиться, но тут Блад повернулся ко мне и сказал совсем тихо, как всегда, когда унюхивает необычный запашок:
