Владимир Ильин
Завещание для родителей
"Запись номер один от девятнадцатого июня две тысячи двадцать четвертого года, восемь часов тридцать восемь минут.
– Миня завут Клим Николяивиц. Моиво папу завут Никаляй. А исё у миня есть мама Лена. Папа вцела подалил мне эту иглуску. Это халосая иглуска, патамуста в нее мозно гавалить, и ана всё записет, сто гавалят. А патом нада назать на зилёненькую кнопоцку, и иглуска будет гавалить тваим голесом. Вот…Я хацу гавалить пла сибя. Патамуста не знаю, сто исё гавалить…
Мама сказала, стобы я цево-нибуть спел или ляссказал стисок. Но я… но мне нлавица плоста гавалить.
Вот… А сицас я плидумал, цево надо гавалить. Я буду гавалить пла сваи лазные тайны. Стобы патом, када выласту, ласказывать своим детискам не скаски, а стласные узасы. Вот… Паэтаму я буду записывать свой голяс так, стобы мама и папа не слысали, сто я гавалю… Ой, сюда идёт мама Лена!..
– Клим, малыш, чем это ты там занимаешься?"…
"Запись номер два от девятнадцатого июня две тысячи двадцать четвертого года, восемь часов пятьдесят одна минута.
– Эта опять гавалит Клим Николяивиц. Ка мне в комнату плихадила мама, и я выклюцил гаваляссюю иглуску, патамуста хацу, стобы никто не слысал, цево я тут гавалю. Эта будет мая самая бальсая тайна. Вот…
Сицас мы с мамой пойдем к дяде влацу. Мы ходим туда пацти каздый день, и я узе не хацу туда больсе хадить. Но мама Лена сказала, сто нам нада хадить к дяде влацу, стобы не балеть. Токо я всилавно не пайму, пацему мы ходим в бальницу каздый день, а длугие детиски туда не ходят каздый день. Пацему?..
Дядя доктол халосый. Он бальсой и доблый. Как Айбалит из скаски. Токо он лецит не звелей, а детей. И исё он билёт у миня клофь, он миня слусает в тлубоцку и плавеляет на компютеле. Инокда он делает мне лазные уколы, но эта вофсе не больна. Эта как бутта тибя кусаит камалик, вот…
Скалей бы мне выласти бальсым! Патамуста бальсые не ходют к влацу и им не делают уколы…
– Клим, сыночек, одевайся быстрее, а то мы опоздаем!.."
"Запись номер три от девятнадцатого июня две тысячи двадцать четвертого года, тринадцать часов две минуты.
– Сдластвуй, иглуска! Ты бес миня, навелно, саскуцилась, да? Патамуста мы сиводня долга были у дяди влаца. Дядя влац был севодня оцень селдитый. Он дазе клицал на мою маму Лену. Токо я ницево не понял, сто он гавалил. Я токо понял, сто он селдиця из-за миня. Но пацему? Я халасо сибя вел и ни лазу не плакал. Токо кода дядя влац стал клицать на маму, я налосно залевел. Стобы мы быстлей усли от нево.
Патом, кода мы высли от дяди влаца, мама сказала, сто дядя плосто устал от лаботы и у нево не выделзали нелвы.
Вот…
А патом мы с мамой засли в магазин, и она купила мне пазалную масину. Я давно пласил иё купить мне пазалную масину, патамуста кода я выласту, я стану пазалником и буду ездить на такой зе масине, токо настояссей. И вот мама мне иё купила! А то мне узе надаели все маи иглуски. Они оцень сталые. Мама сказала, сто она пакупала их исё до таво, как купила миня.
А исё…
– Маленький мой, иди кушать! А то всё остынет!
– Сицас, мамацка, иду!.. Не скуцай, иглуска, я сколо плиду к тибе!"
"Запись номер четыре от девятнадцатого июня две тысячи двадцать четвертого года, восемнадцать часов двадцать шесть минут.
– Сицас я плисол с улицы. Мы хадили с мамой гулять на детскай пласатке. Там была многа лебятисек, и я всем паказывал, какую класивую пазалную масину купила мне сиводня мама. И все мне завидавали. Токо Миска Зотаф хател у миня отоблать масину, но я не дал ему иё. А он лазазлился и абазвал миня клоуном. Я сказал ему, сто он сам клоун, и такда он талкнул миня в писоцницу, и я упал.А мама услысала, сто я плацу и плибезала. А Миска убезал. Вот…
А патом я спласил маму, пацему Миска миня называит клоуном. Веть клоуны бывают токо в цилке, и они фсе смесные. Лазве я тозе смесной?
Но мама мне ницево не сказала, а паймала Миску за уха и повела ево к евонной маме. И такда моя мама палугалась с Мискиной мамой, патамуста она сто-то сказала маей маме, и мая мама расселдилась и заклицaла: "Эта не васе дела, Илина Селгеевна! Не лесьте в наси дела! Сматлите луцце за сваим лебёнком!". А патом она взила миня залуку, и мы пасли дамoй…
А сицас кто-то пазвонил в двель. Навелно, это мой папа плисол с лаботы! Ула-а-а-а!.."
"Запись номер пять от девятнадцатого июня две тысячи двадцать четвертого года, двадцать часов пятьдесят семь минут.
– Сицас я лезу в пастели. Мама сказала, сто мне пола спать, патамуста пеледаца "Спакойной ноци, детвола" узе давно законцилась. А я не хацу так лано спать! Но с маей мамой сполить нельзя. А то она мозет паставить миня в угол, а там стоять скуцно.
Кокда мы узинали вместе с папой, я ласказал ему пла то, сто Миска Зотоф назвал миня клоуном. Папа ницево не сказал, а мама стала пласить ево, стобы мы уехали отсюда куда-нибуть на длугую улицу или дазе в длугой голад. Но я сказал, сто я не хацу никуда уезать, патамуста у меня здесь много длугих знакомых лебятисек, с котолыми я люблю вместе иглать. И папа пообессял мне, сто мы никуда не уедим. Вот… А мама стала клицать на папу, сто он бесхалактелный и сто иво в зизни фсё устлаивает.
