Полюбоваться на то, как Фламмерион обезглавит себя, собралась огромная толпа. Телевизионщики вместе с Фламмерионом отрепетировали практически каждое движение, чтобы все произошло без сучка без задоринки. Предполагалось, что наблюдать за происходящим будут около 1,8 миллиарда человек — самая большая телеаудитория со времен ядерной бомбардировки Северной Кореи.
Многие, однако, предпочли насладиться зрелищем вживую. Весьма недешевые места на стадионе были раскуплены за месяцы.
Среди счастливчиков были и Алан Иброкс Кумар и его жена Доротея Кумар, известная больше как леди Якафрения. В самолете на пути в Дюссельдорф Алан воскликнул:
— Почему он передает все вырученные деньги детям Туркменистана?
— Ну ты разве не помнишь… ужасное землетрясение…
— Да-да, помню, конечно. Но ведь Фламмерион европеец, разве нет?
— Передай мне еще джин, — ответила леди Якафрения. Сразу после обезглавливания она собиралась сказать мужу, что уходит от него.
Шведская королевская семья забронировала два кресла в заднем ряду. Решено было, что Швеция непременно должна быть представлена на столь, по уверениям прессы, знаменательном событии, хотя правительство Швеции и пребывало в ярости по причине того, что Фламмерион отказался от предложения обезглавить себя в Стокгольме.
К счастью, вскоре шесть шведов, среди них две женщины, вызвались в ближайшем будущем пройти процедуру обезглавливания в Стокгольме, а еще лучше — в Упсале. Они уже даже объявили, на какие благотворительные цели хотят предназначить сборы за билеты.
Доктор Ева Бергер забронировала место на стадионе сразу же. Она консультировала Фламмериона, пытаясь убедить его отказаться от процедуры по причине ее крайнего вреда для здоровья. Попытки ее не увенчались успехом, и тогда доктор Бергер попыталась уговорить Фламмериона пожертвовать хотя бы часть средств Институту психоанализа.
Фламмерион ответил:
— Я предлагаю вам свой собственный пример психиатрии. Чего же еще вы хотите? Не надо жадничать.
Позже доктор Бергер продала свое место на стадионе с девятнадцатикратной прибылью и таким образом хоть немного окупила свои усилия.
Ли, никчемный племянник доктора Бергер, работал уборщиком на Дюссельдорфском стадионе.
— Слава богу, сегодня вечером я сменяюсь, — заметил он. — Тут же все будет в кровище.
— За это публика и платит деньги, — сказал его начальник. — Кровь имеет важное символическое значение, это не просто красная жидкость. Ты наверняка слышал о дурной крови, о принцах крови, о хладнокровных поступках, о том, как кипит в жилах кровь. В наших руках сегодня будет вся мифология, связанная с кровью. А потому я прошу тебя остаться на вторую смену.
С видом побитой собаки Ли поинтересовался, а что нужно будет сделать с головой, когда Фламмерион покончит со всем этим делом. Босс сказал ему, что голову выставят на продажу на аукционе Сотбис в Лондоне.
Синтия Саладин была в числе тех кто собирался неплохо заработать на обезглавливании Фламмериона. Она продала историю своих постельных дел с Фламмерионом средствам массмедиа по всему свету. Синтия очень хотела преуспеть и теперь была замужем за японским бизнесменом. Ее книга «Не из-за обрезания ли Фламми решил, что не хочет быть с нами?» продавалась на каждом углу.
Фламмерион был весьма хорош собой, и теперь комментаторы развлекались тем, что подсчитывали число куда более уродливых людей на трибунах. Среди этой категории зрителей выделялся Монти Уилдинг, британский кинорежиссер с лицом, похожим на сморщенный пластиковый пакет. Монти говорил, что его фильм о разработке природных ресурсов уже монтируется.
Партия Зеленых протестовала против фильма, как протестовала и против самообезглавливания, утверждая, что оно даже хуже, чем кровавый спорт, и наверняка повлечет за собой последователей. Британские спортсмены тоже выражали недовольство. Обезглавливание попадало как раз на розыгрыш финала кубка. «Футбольная ассоциация не хочет терять голову» — гласил заголовок «Сан».
Да и вообще многим в Британии не слишком нравилось происходящее на континенте. Среди них хватало и таких, кто понятия не имел о детях Туркменистана. Как обычно бывает в тяжелые времена, люди обратились к своим заступникам — архиепископу Кентерберийскому и Гору Видалу… ну, необязательно в таком порядке.
Архиепископ прочитала по этому поводу замечательную проповедь, в которой напомнила пастве о том, что Иисус тоже отдал за нас жизнь и что, говоря о «нас», она имела в виду не только партию Тори, но и простой народ Англии. А теперь другой молодой человек, Борго Фламмерион, готов отдать жизнь за голодающих детей Центральной Азии — ну конечно, если Туркменистан находится в Центральной Азии.
Конечно, продолжала архиепископ, Христос не дал распять себя перед объективами телекамер, но все дело в том, что он выбрал не самую удачную историческую эпоху. Горстку свидетелей распятия, чьи рассказы дошли до нас, никак нельзя назвать надежными источниками. Более того, не исключено, что все это вообще выдумка. Отложи Христос свое распятие на пару тысяч лет, и оно было бы надежно задокументировано и тогда, возможно, в Него поверили бы все жители Британии, а не какие-то паршивые девять процентов.
И все равно, добавила архиепископ, мы должны молиться о том, чтобы Фламмерион Исполнил то, что задумал, по возможности безболезненно.
Будучи никак не упомянутой в проповеди, британский премьер-министр на следующий же день сделала весьма резкое выступление в Палате Общин. Уж она-то не собирается терять голову, под всеобщий смех заметила премьер-министр и добавила, что архиепископу лучше бы не Европу обсуждать, а посмотреть, что делается у нее самой под носом, в ее собственной епархии. Ведь не далее как в прошлом месяце в Кентербери произошло убийство. Что бы там ни происходило в Дюссельдорфе, одно ясно наверняка: в Великобритании с верой далеко не все гладко.
Встреченную бурными аплодисментами речь премьер-министр произнесла всего за несколько часов до того, как Фламмерион предстал перед публикой.
По мере того как стадион начал заполняться, разные оркестры принялись играть торжественную музыку и старые битловские хиты. На церемонию прибыло множество французов обоего пола. Из всех европейцев французов особенно интересовал L’Evenement Flammerion,[1] они уверяли, что герой дня имеет французские корни, хотя и родился в Санкт-Петербурге от русской матери. Это заявление вызвало раздражение американской прессы, которая напомнила, что в штате Флорида тоже есть Санкт-Петербург.
