Журнал «Смена», № 22 за 1965 год Рисунок В. Карабута— Друзья! Мы собрались на Час Друзей в тот час, когда…
— С-слушай, не тяни п-полихлорэтилвинилрезину! Б-ближе к делу.
— Ой, только не перебивайте, а то я совсем запутаюсь! Я и так ничего не понимаю… Ну ладно, разберемся. Надя хотела, чтобы мы пришли, и вот мы тут. Вернее, мы сами хотели, чтобы мы пришли. Вернее, никто ничего не хотел, а это такая традиция. Зачем это нужно, кому это нужно… А может, и нужно… Кто-нибудь налейте водички, жарища жуткая! Спасибо… Надька, да не гляди ты зверем, не съедим мы тебя! Мы же действительно твои друзья. И вообще так полагается…
Надя — в брюках и футболке — сидела, обхватив спинку стула и упершись в нее подбородком.
— Ты, Надюха, не унывай! Сейчас что, в старину, говорят, был не Час Друзей, а это… как его… что-то ругательное… а-а, вспомнила: СОБРАНИЕ. От слова БРАНЬ, поняла? Соберутся человек сто, а то и двести и бранятся сколько не лень! А мы тебя бранить не будем, мы тебе помочь хотим. И нас трое всего. Так что ты не стесняйся. Да и чего стесняться? Все равно мы все знаем. В наше-то время, при такой технике… Плюнуть некуда, кругом автоматы! А теперь что же… Теперь начнем наше собр… тьфу, черт бы побрал этот старинный жаргон! «Наш Час Друзей», я хотела сказать! Коля, излагай факты.
Коля вытащил бумажку.
— Факты общеизвестные, но, так сказать, для информации, для затравки разговора. В позапрошлый понедельник на институтском вечере Надя познакомилась с Прорабом Больших Работ на Марсе, прикомандированным на две недели к нашей лаборатории 2-зет. Начиная с этого дня они виделись ежедневно. Перечислить места встреч?
— Да з-знаем, н-не надо!
— Так. Тут есть фотографии. Ничего интересного, в кафе и парки спихивают самые паршивые телефоты. Ага, вот что-то получше! Межпланетная Хроника… развалины древнего Внуковского аэропорта… Амазонка… Но вернемся, как говорили старые космические волки, к нашим ракетам. Сегодня в семь утра Большой Прораб улетел на Марс, на Красную, в свою пустыню. Командировка окончена. История получила некое временное завершение. И то, как в итоге сложились факты, сделало наше вмешательство не только долгом, но и обязанностью. Теперь я обращаюсь к Наде. Надя, ты готова принять участие в разговоре?
— Да, — нехотя сказала Надя.
— Хорошо. Первый вопрос. Ты провожала Прораба на Красную?
— Провожала.
— Он что… обещал тебе что-нибудь?
Молчание.
— Ну ч-чего там, г-говори п-прямо: здесь все с-свои!
— Обещал.
— Как?!!
Надя усмехнулась.
— Обещал, что через год на Красной будет море и трава.
— А-а… Да нет, мы не про это.
— Погодите, погодите! Не будем забегать вперед. Надя, ты знала, что Главный Прораб…
— Знала.
— Я знала об этом.
— Когда ты узнала?
— Не сразу. Не в первый вечер.
— Значит, он солгал!
— Нет, он не лгал. Просто… Мы об этом не говорили.
— О чем же вы говорили?
— Ну… о Красной, о его работе…
— А потом ушли вместе?
— Да, ушли.
— Хотя ты не имела права.
— Почему?
— Потому что есть человек…
— Тогда я не думала об этом.
— Напрасно. И ты ничего не сказала этому человеку?
— А что я могла сказать?
— Ты не должна была уходить с Прорабом!
— Почему?
— Почему, почему! Потому что он…
— Я еще не знала этого.
— Но ты отлично знала, что есть человек…
— Я была спокойна за себя.
— А потом?
— Что потом?
— Потом, когда он сказал тебе, что он…
— Потом то же, что до потом!
— То есть в каком смысле?
— В самом прямом.
— Н-надька, да не т-тяни ты к-комету за хвост! Ты что, в-влюбилась в Б-большого П-прораба, что ли? А как же… В-ведь это жестоко п-по отношению к…
— Да, Надежда, серьезно, а что же будет с твоим…
— Значит, я ошиблась тогда.
— Ошиблась?
— Да, ошиблась. Думала, что это оно и есть, а оказалось…
— А может быть, ты и теперь ошиблась?
— Нет. Теперь я не ошиблась.
— Ой ли!
— М-может, у тебя уже в-выработался ус-словный рефлекс…
— Я знаю, что не ошиблась.
— Но Прораб улетел.
— И н-не обещал тебе н-ничего, к-кроме того, что б-будет доблестно трудиться н-на благо с-своей молодой п-планеты…
— Погодите, дайте мне! Это черт знает что! Прилетают тут всякие космические мотыльки, жуки межпланетные! Ему что, командировочному, погулял, развлекся, благо, девочка сама в руки идет, это тебе не какая-нибудь шантрапа марсианская — наша, земная, доверчивая! Погулял — и в небо, ищи свищи! Нет, это так оставлять нельзя! Так у нас, знаете, какая мораль будет? Как в двадцать первом веке! Нет уж, спасибочки! У меня есть предложение: во-первых, сообщить обо всем на Красную, пусть его протрут с песочком! Во-вторых, написать в Межпланетные новости…
— Я вот тебе напишу!
Надя вскочила со стула, опрокинув его на пол.
— Н-надежда, Н-надежда, успокойся…
— Надя, ну как не стыдно? Мы же для твоей пользы, а ты…
— Ладно, для пользы… Вы Прораба не трогайте. Отстаньте от него, поняли?
— Вот ты его защищаешь, Надя, а он тебе горе причинил.
— Ты уверен, что горе?
— Уехал, ничего не сказал.
— Почему ничего? Сказал. Живи, говорит, по земле ходи и о небе не забывай.
— Ох, Надька, храбришься! А ведь кисло тебе. И будет совсем плохо.
— Да ты что мелешь! В нашем гармоническом обществе никому не должно быть плохо!
— А если я хочу, чтобы мне было плохо!
— Значит, ты больна и тебя надо лечить!
— Есть предложение. Мы здесь т-толкуем битый час, а п-пора бы уже п-принять какое-то решение.
— Ну и что ты предлагаешь?
— Институт 3-забвения.
— Молоток!
— Ч-чего, ч-чего?
— Это древние так говорили — молодец, значит. В одном старинном бульварном романе прочитала. Институт Забвения, подумать только! Как до Луны, рукой подать, а ведь не придет в голову! Неделя — и Надька будет совсем здорова. Все забудет, как миленькая, вернется к своим пробиркам и к своему…
— Я знал одного графомана — вылечили, забыл, как собственное имя пишется…
— А м-моего дядю л-лечили от д-демагогии…
— Поправился?
— Н-не совсем, т-трепаться начисто р-разучился, но с ж-жестикуляцией ничего п-поделать не с-смогли. П-послали на н-профсоюзную работу к г-глухонемым.
— У Надьки случай легкий, выздоровеет. Так я голосую. Кто за то, чтобы…
