Брайан Олдисс
Три вида одиночества
Судья Борегард Пич был занят сочинением письма своей бывшей жене Гертруде. Гертруда успешно делала карьеру на ниве юриспруденции, она была адвокатом. Однако после нескольких крупных ссор с мужем, забрав с собой их взрослую дочь Катерину, Гертруда перебралась в Южную Францию.
Здесь ее навещал некий человек из Оксфорда, с которым Гертруда когда-то была знакома, — преуспевающий журналист. Она каталась с ним на яхте, бывала в ресторанах, напивалась в стельку и получала нежеланные письма от Борегарда.
Борегард отнюдь не умолял ее вернуться. Его мысли были заняты более сложными делами. Он писал:
Моя дражайшая Гертруда.
Как жаль, что тебя нет сейчас со мной в Оксфорде, потому что дело, слушанием которого я занимаюсь, наверняка заинтересовало бы тебя.
Оно может оказаться действительно очень важным.
Мы заседаем в Королевском суде Оксфорда. Дело носит столь необычный характер, что зал суда всегда полон. Приставам с трудом удается утихомирить публику, толпящуюся у входа в здание в ранние утренние часы. Присутствуют на судебных заседаниях и представители прессы, причем не только из «Оксфорд мейл», как можно было бы предположить, но также из нескольких лондонских газет.
Уличное движение от Магдален-Бридж и до железнодорожного вокзала регулярно замирает, хотя «ничего необычного в том нет», как заметил один будущий остряк. К сожалению, жена судьи отправилась отдыхать, в то время как ее супруг тщится ответить на такой вопрос: «Что делать с человеком, не являющимся закоренелым преступником, одним из представителей оксфордской плеяды эксцентриков, не желающих никому вреда, который открыл новую, едва ли не топорную разновидность пропорции воспроизводства, угрожающую человечеству?»
Случай этот не имеет прецедентов. Я считаю для себя великим счастьем, что мне досталось его рассмотрение. Наверное, в этом одно из преимуществ жизни в Оксфорде. У меня такое чувство, словно мы перенеслись в прошлое столетие и присутствуем при обсуждении проблем эволюции под предводительством епископа Уилберфорса.
Окружающий мир перенаселен, и нашей естественной среде обитания уже нанесен внушительный экологический ущерб. Передо мной сейчас находится тот, кто в значительной, еще большей степени нанес подобный ущерб.
Что касается внешности, то обвиняемый Дональд Модсли выглядит вполне заурядно. Бородка, крючковатый нос, светлые волосы, собранные сзади в короткий конский хвост.
Среднего роста или даже чуть ниже. Меланхолик, не лишенный некоторой интеллигентности. Человек старого ориельского типа.
У него привычка вести повествование, говоря о себе в третьем лице, что сначала меня несколько раздражало. ЗаМодслитем я понял, что это типичный пример расщепленного сознания.
Его застенографированные признания выглядят следующим образом:
«После получения диплома человечек по имени Дональд Модсли занялся естественными науками. Он принял участие в работе Бразильской конференции, после чего исчез на бескрайних просторах Южной Америки. Суть его истории такова.
Человечек этот поселился на краю неизведанного тропического леса, протянувшегося до самых берегов южной части Тихого океана. Сияло солнце, дули ветра, дожди начинались и прекращались. День сменялся новым днем, складываясь в годы. Никто не знал, где находится Дональд Модсли. Он не имел никакого общения с внешним миром. Ни разу ни один самолет не пролетел в небе над его головой. Эта точка земного шара оказалась идеальным местом, чтобы пережить кризис самоидентификации.
Маленький человечек коллекционировал разрозненные закаты. Каждый вечер он сметал их со всех сторон в одно место и помещал в огромную золотую клетку, стоявшую в чаще леса.
Хотя Модсли часто напевал для собственного удовольствия, главным образом народную песню о белом медведе, он по-прежнему оставался одинок. Модсли редко встречал какое-нибудь живое существо, за исключением крабов, выносимых прибоем на берег. Иногда над его головой пролетала белая птица, альбатрос. То, что Модсли постоянно видел вокруг себя, лишь усиливало его чувство одиночества. Одиночество так часто пронзало все его существо, что стало его неотъемлемой частью.
Однажды утром Модсли срубил в лесу дерево. Из обрубка его он вырезал говорящую куклу, которой дал имя Бен. Модсли наделил Бена иллюзией жизни, потому что сильно нуждался в обществе живого существа.
Человек и кукла стали вести долгие разговоры, сидя на пеньке поваленного дерева. В основном они обсуждали вопросы морали и то, есть ли в ней необходимость. Модсли отличали строгие моральные принципы, которые служили ориентиром для всей его жизни. Еще в Ориеле он встретил симпатичную и интеллигентную женщину, дочь одного из иностранных монархов, и полюбил ее. Однако когда она попыталась убедить его заняться с ней любовью, Модсли отказался и перестал с ней встречаться. На его отказ женщина отреагировала вспышкой гнева и потоком брани.
Затем Модсли стал учиться в семинарии Черных братьев и собирался принять постриг, однако в какой-то момент понял, что не может довести свое намерение до конца. Впав в отчаяние, он почувствовал, что именно мораль заставляет его сторониться общества других людей.
Деревянная кукла иногда приходила в сильное возбуждение от обсуждаемой темы, заявляя, что мораль — всего лишь неудача, возникающая в человеческих взаимоотношениях. Для существа, вырезанного из дерева, кукла была удивительно красноречива. Она даже бегала в волнении по берегу, такова была сила убеждения. Однако ее доводы так ни к чему и не приводили, как никуда не приводил и бескрайний берег океана».
Гертруда, сегодня вечером я приглашен на званый ужин, и мне нужно переодеться. Мой скаут находится здесь же. Я тебе скоро снова напишу и расскажу о том, какие разговоры Модсли вел со своей деревянной куклой.
Любящий тебя.
Гертруда растрогалась прочитанным и написала Борегарду ответное письмо:
Дело, которым ты сейчас занимаешься, кажется мне немного похожим на наше собственное прошлое. Этот Модсли, должно быть, мучительно хотел найти любовь в лишенной любви и Бога вселенной. И все же, если судить по тому, о чем ты мне написал, он способен обрести ее лишь в обществе существа, вырезанного из дерева. Ты, наверное, помнишь древний миф о том, как Ипполит отверг любовь своей мачехи Федры, и в конечном итоге и он, и она погибли.
