Михаил Роговой
Один - единственный человек
Рассказ
Журнал «Простор», № 1, 1962 г.
В последнее мгновение Марту Фишер охватил ужас. Она хотела броситься в сторону, но автомобиль был уже рядом, и Марта поняла - это конец! Она бросилась вперед. Почти тотчас Марта почувствовала страшный удар в бок и потеряла сознание.
Она очнулась на кушетке в незнакомой комнате с темно-синими обоями. На стене висела большая картина без рамы. Марта скосила глаза. На картине были изображены бескрайняя желтая пустыня и огненно-черное облако. На переднем плане нарисовано странное волосатое дерево, в глубине - красный баллон, похожий на те, в которых развозят газ. От баллона по желтой глади расходились белые ломаные линии; кое-где они пересекались. «И. Танри» - прочла Марта надпись под картиной. - «Мама, папа ранен!» - Марта решила, что у нее бред.
- Вам немного легче фрейлен? - услышала она хрипловатый голос. Марта отвела взгляд от стены и увидела склонившегося над ней немолодого мужчину в черном костюме. У мужчины были полные щеки, зеленые глаза, рыжеватые ресницы и выпуклый лоб с залысинами.
- Где я? - спросила Марта.
- У меня, - ответил мужчина и усмехнулся. От усмешки с лица его исчезло выражение обиды, которое придавали ему выпяченные губы. Под глазами собрались усталые морщины. - Я Вольфганг Бренинг, хозяин злосчастного автомобиля, сбившего вас на перекрестке. Доктор только что ушел. Он сказал - ничего страшного нет. Отдохните, а когда почувствуете себя лучше, я отвезу вас домой.
Вольфганг Бренинг был рад, что у него появилось дело, которое, хотя бы на время, отвлечет его от мыслей о проклятых деньгах. Два года он готовил крах издательства «Вельтлиттератур». И вот, наконец, сегодня владельцы издательства, почти доведенные до банкротства, сами предложили ему купить у них контрольный пакет акций. Надо же случиться, что именно сейчас у него не оказалось под рукой свободных пятисот тысяч марок. Деньги нужны были как жизнь! Если пакет достанется не ему, а Гансу Зомбарту, он и года не выдержит конкуренции с «Фолькбюхер», он останется у разбитого корыта, без пфенинга в кармане. Владельцы «Вельтлиттератур» ждут ответа в пятницу. К этому времени он должен добыть нужную сумму. Но как? Бренинг не знал - и именно поэтому считал сейчас полезным немного отвлечься.
Бренинг разглядывал худенькое личико девушки с огромными, как на иконах, печальными глазами. Дорого обошлась ей его сегодняшняя рассеянность. «Сколько ей лет? Двадцать, двадцать два?»
- Доктор объяснил, что, возможно, вам придется несколько дней полежать в постели,- сказал он и, вспомнив оставленный в передней ее жакет из дешевого серого букле с разодранной при падении полой, добавил: - Вы не беспокойтесь, все расходы на лечение и убытки я возмещу.
Марта не ответила. Она снова переживала тот ужас, когда увидела, как на нее надвигаются слепые фары малинового автомобиля. Не случись чуда, она лежала бы сейчас где-то на цементной скамье в городском морге…
- Если можно, откройте окно,- попросила она.
- Пожалуйста, - Бренинг распахнул стеклянные двери на балкон.
Комнату заполнил приглушенный гул вечернего города. От легкого прикосновения ветра сдвинутые шторы бесшумно шевелились.
- Что означает эта картина? - спросила Марта и показала глазами на стену.
- Это работа знаменитого американского художника. Очень ценная. А что она означает - не знаю. Танри сюрреалист, он стремится передать на холсте душу современного человека.- Бренинг пожал плечами.- Но у нас странные души. Нам, людям второй половины двадцатого века, трудно понять друг друга.
Он протянул Марте бокал с вином.
- Выпейте несколько глотков. Подкрепитесь.
Вино было кисло-сладким и терпким. Марта охмелела.
- Спасибо, - сказала она через некоторое время.- Вы правы, люди не понимают друг друга. Каждый предоставлен самому себе. Мы одиноки, мы все страшно одиноки! Помните, у Эрнста Франка:
Измученный бредет один кочевник.
И пропасть снежная его зовет и ждет.
Забыв об осторожности, плачевно
Над пропастью мятущийся бредет.
- Как вас зовут?
- Марта. Марта Фишер. На картине нарисованы белые линии. Видите? Они расходятся по пустыне, как будто в разные стороны. Но нет, иногда одна из них делает неожиданный поворот и пересекает другую… Много лет назад родились вы, росли, учились. У вас была своя судьба. А потом где-то родилась и росла я. И у меня была своя судьба. А сегодня я бросилась под ваш автомобиль.
- Значит, это был не несчастный случай?
- Нет. Но вы не захотели, чтобы я погибла.
На доме напротив включили неоновую рекламу, быстрые светло-розовые блики и темные тени понеслись по стене, по картине. В открытую дверь изредка врывались звякающие звуки далекого джаза.
«Бедная девочка», - думал Вольфганг Бренинг.
Услышав от Марты: «Все мы страшно одиноки, каждый предоставлен самому себе», - он не удивился. Он знал значительно больше - сильный пожирает слабого. Такова жизнь! Он не осуждал девушку за то, что она хотела покончить с собой. Но ему было жаль ее.
- И что дальше? - спросил Бренинг.
- Не знаю.- Она негромко процитировала:
Забытый страх ползет под потолки.
Как чайка - ветер.
Дремлет дождь.
Ненастье. А свечи догорают…
Мотыльки
Вокруг огня все кружатся в честь Бастер.
Проведя ладонью по лбу, Марта отбросила упавшие волосы. Левый глаз у нее чуть косил, потому что кожа на виске была стянута к глянцевитому шраму.
- Не знаю, не знаю,- снова повторила она.- Я благодарна вам за то, что осталась жить.
- Вы любите стихи Эрнста Франка?
- Да! Я сегодня не спала всею ночь. Вы, наверно, читали, что Эрнст Франк живет затворником, скрывает от всех свой адрес. Я понимаю его: он любит людей, но жизнь говорит - им нельзя верить, их нельзя любить, и он прячется, чтобы не опустошить окончательно свою душу. Но он ошибается, он ужасно ошибается! Есть люди, которые понимают его. И которым он нужен. Если бы мне посчастливилось встретиться с ним, я бы припала к его ногам, я бы объяснила ему все, все, я бы рассказала ему о себе, и он бы понял, я знаю. Ночью я подумала, что смогу разыскать Эрнста Франка через фрау Бастер - вы помните, эта фамилия часто встречается в его стихах. Я едва дождалась часа, когда откроются справочные бюро. Я попросила дать мне адрес фрау или фрейлен Бастер. Мне дали четыре адреса - в городе жили четыре женщины с
