МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №1, 2016(16) - Александра Юргенева

Мягкий полумрак окутывал меня, словно тонкое атласное покрывало. Горели свечи. Впрочем, самих свечей я не видел, я их чувствовал, как и потрескивание камина, мерцание огня и звуки тихой музыки, доносившиеся неведомо откуда. И снова красивые бледные руки накинули тонкую черную вуаль на картинку, державшую мертвой хваткой не только мой взгляд, но и мою память. Картинка стала слегка размытой, очертания предметов потеряли четкость. На этом фоне появился изящный женский силуэт. Это она, моя незнакомка, моя загадка, моя мечта, появилась из какого-то полуреального или и вовсе нереального мира. Появилась едва обозначенной тенью. Сквозь ее призрачные очертания неожиданно прорвался яркий отблеск огня, на короткое мгновение осветив невероятно прекрасное лицо с грустными неземными глазами. Картинка опять вспыхивает. Все тонет в пламени, я чувствую, что начинаю задыхаться от дыма, страха и безысходности. Сквозь страх вижу, как из пламени вырастает стена, обычная кирпичная стена какого-то непонятного строения. Возможно, просто старого дома. В стене, постепенно проявляясь от контуров до четких очертаний, возникают две двери, абсолютно одинаковые. Я смотрю на них и понимаю, что нечто очень важное зависит от моего выбора. Какая из этих дверей должна быть мною открыта? Я смотрю на дверь слева, но, как всегда, решительно открываю ту, что справа.

* * *

Просыпаюсь в салоне самолета. Как раз объявляют посадку. Сон отпускает меня на этот раз довольно быстро. Оно и понятно. Суета, связанная с приземлением, получение багажа, необходимость узнать того, кто пришел меня встретить, – все это на время поглощает внимание и мысли.

– Здравствуйте, Алекс, – передо мной представительница консалтинговой фирмы «Орион», симпатичная блондинка, удивительно похожая на одну из моих сокурсниц. Кажется, ее звали Джейн, – рада с вами познакомиться. Вот тут в папке документы, когда отдохнете, посмотрите и заполните все, что нужно. Это формальность, но без нее никак. Вот ключи от квартиры, адрес. Квартира не так хороша, как хотелось бы, но вы сможете потом найти себе что-нибудь более подходящее, собственно так и договаривались.

– Да, спасибо, – отвечаю, прикрывая свою природную застенчивость отрепетированной улыбкой, – я не слишком привередлив.

– Вас подвезти?

– Нет, спасибо, меня ждут, – я уже увидел пробирающегося сквозь толпу встречающих Фрэнка и невольно облегченно вздохнул.

– Что ж, тогда до встречи. Удачи вам! Меня, кстати, Мариной зовут, извините, забыла представиться, – девушка смущенно улыбается.

– Лучше поздно, чем… – понимаю, что ляпнул банальность, – очень приятно, еще пообщаемся, – пытаюсь исправить впечатление, на сей раз улыбнувшись вполне искренне.

* * *

Мне не хотелось, чтобы наш первый разговор с другом после десятилетней разлуки состоялся в чужой квартире, которую я пока даже не видел.

Фрэнк живет с родителями. Они очень милые люди, но не заявляться же к ним прямо из аэропорта.

И мы отправились в маленький ресторанчик «Вечернее меню» у Старого моста. Правда, пришлось заскочить по адресу, который мне только что вручили, чтобы оставить там сумки.

Небольшое пространство, которое, кстати, очень мало изменилось с того времени, когда я наведывался сюда в последний раз, заставленное столиками, несмотря на очевидную тесноту, воспринималось как место, идеально подходящее для уединения и задушевной беседы.

* * *

– Ну, рассказывай, – скомандовал мой школьный приятель, видимо, не зная, с чего начать разговор.

– Спрашивай, – ответил я, понимая, что мы просто разыграли некий «дебют встречи старых друзей» после разлуки, отсекшей от общих воспоминаний значительную часть жизни и судьбы.

– Значит, потянуло на родину?

– Еще как!

– Что-то не сложилось, или другие причины? Извини, можешь не отвечать, я просто не могу вот так слету с вопросами разобраться. На самом деле, так много интересного произошло за эти годы.

– Я понимаю. Но ты начал с самой непростой темы. Хотя, это, наверное, правильно: прежде чем строить планы на будущее, неплохо бы разобраться в собственном прошлом, насколько это возможно.

– Надеюсь, тебе нечего скрывать, или почти нечего, – усмехнулся Фрэнк.

– Видишь ли, мне сложно найти правильные слова для объяснения того, что со мной происходило в последнее время. Все у меня складывалось там нормально, была интересная работа, проблем никаких, я мог спокойно распоряжаться и настоящим, и будущим. Но это было как в затянувшемся сне. Вроде бы живешь, но не покидает ощущение, что вот-вот можешь проснуться. Не вжился я в ту реальность, понимаешь?

– Не очень. Ностальгия, что ли?

– Не думаю, что это можно назвать именно этим словом. Ведь меня не воспоминания мучили, скорее, наоборот.

– Мысли о будущем?

– Да, это точнее. Я не представлял там своей будущей жизни, словно скорость течения времени стала замедляться, а то и вовсе стремиться к нулю.

– Вот как? Любопытно, что я тоже пережил нечто подобное, но не покидая Сент-Ривера. Так что, возможно, мы столкнулись с явлением, которое вовсе не привязано к конкретному месту?

– Возможно. Я не разбираюсь в этом, – мне не удалось удержаться от невольной усмешки, – это ты всегда увлекался метафизикой и всякими иррациональными теориями.

– Давненько же мы с тобой не спорили, – похоже, Фрэнк был серьезен, – а теории эти вполне рациональны, их подтверждают математические расчеты. Что может быть рациональнее математики?

– Я сейчас спорить с тобой и не буду, не думаю, что это имеет отношение к тому, о чем мы начали говорить.

– Не уверен, что готов с тобой согласиться, но давай разберемся.

Я подумал в этот момент, что наш разговор принял очень странный оборот. Мы так долго не виделись, нам наверняка было, что рассказать друг другу, но, вдруг появившись, полумистическая, по моим представлениям, тема не отпускала нас, затягивала, накручивала на себя слова и чувства. И, к удивлению, именно чувства стали преобладать в нашем последующем диалоге, во всяком случае, с моей стороны.

Фрэнк, по природе своей, всегда был исследователем, ученым, никогда не расстающимся с множеством вопросов, без которых его жизнь, казалось, попросту теряла смысл, для него, разумеется. Но в своих исканиях и сомнениях он легко ускользал за грань того, что готов принять даже самый смелый