Мартин поёжился — не от холода, погода была тёплой, а от таившейся в обелисках мрачности. Он никогда не понимал очарования руин. Открыв футляр с карабином, Мартин быстро собрал оружие, передёрнул затвор и пошёл к берегу — туда, где через канал был переброшен каменный мостик. Не мудрствуя лукаво, его соорудили из трех поваленных столбов.
Навстречу ему двинулись трое аборигенов. Человек и двое Чужих — геддар и неизвестное Мартину тюленеобразное существо, ползущее по краю канала с опущенным в воду ластом. Приглядевшись, Мартин заметил ещё одного тюленоида, плывущего под водой.
— Мир вам, — поприветствовал Мартин встречающих, не выпуская винтовки из рук. Он остановился перед мостиком.
Геддар и человек переглянулись. Они казались здесь главными — возможно, на основании меча геддара и дробовика человека. Руки геддара были скрещены на груди — стойка ожидания, из которой максимально удобно выхватить меч.
— И тебе мир, — сказал человек. Он был худ, но не истощён. Европеец, лет сорока или старше. Одежда потрёпанная, но не рваная и не грязная, человек выглядел следящим за собой. — Мы представляем администрацию Библиотеки.
Мартин кивнул. Он знал, что настоящего правительства на Библиотеке не было — этот мир не слишком-то располагал к организованной общественной жизни. Но какое-то подобие власти возникает в любом месте, где разумные существа собираются в количестве более двух.
— Как долго вы собираетесь пробыть на Библиотеке? — продолжал человек.
— Сколько понадобится.
Человек улыбнулся. Почему-то у Мартина сложилось чёткое ощущение, что «представитель администрации» нашёл бы что рассказать ключникам.
— У нас есть правила, — продолжил человек. — Они просты. Отказ от насилия. Недопустимость сексуальных домогательств. Воровство карается смертью. Рекомендуется пожертвовать в общественный фонд часть имеющихся у вас вещей.
— Бог велел делиться, — согласился Мартин.
Сбросил одну лямку рюкзака, перебросил карабин в освободившуюся руку, снял рюкзак. Растянул шнуровку и достал из рюкзака объёмистый пакет. Перебросил через канал — к ногам геддара.
Местные с любопытством смотрели на него.
— Пищевые концентраты, ткань, швейные принадлежности, лекарства, таблетки сухого горючего, спички, солнечная батарейка, последние три номера «Дайджеста для путешественников», — сообщил Мартин. — Это ровно половина моего снаряжения.
Представитель администрации и геддар переглянулись. Мартин с удовольствием увидел на лице человека улыбку. Геддар опустил руки. Тюленоид издал тихий воркующий звук, развернулся и мягко скользнул в канал.
— Рад приветствовать опытного путешественника, — сказал человек. Шагнул на мостик, протянул Мартину руку. — Давид.
— Мартин.
Геддар лишь кивнул — для того чтобы он назвал своё имя, требовалось куда больше взаимного доверия и симпатии.
— Что-нибудь очень интересное на Земле случилось? — сразу же спросил Давид.
Мартин покачал головой.
— За «Дайджест» спасибо, — сказал Давид. — Мало кому приходит в голову захватить газеты. Кто вы, Мартин?
— Полагаю, меня можно назвать стряпчим, — улыбнулся Мартин. — Или почтальоном.
— Или детективом, — задумчиво сказал Давид. — А знаете, я ведь слышал о вас. Да?
Мартин покачал головой:
— Наверное, вы ошиблись.
Давид усмехнулся:
— Что ж, возможно. Но я бы советовал вам быть осторожнее. Я и мой друг, — он кивнул на геддара, и Мартин напрягся, — находимся здесь по своей воле. И если захотим — сможем вернуться. Но многие застряли намертво… если они узнают, что на планете появился Ходок…
Давид сделал многозначительную паузу. Мартин никак не отреагировал. Честно говоря, его куда больше занимал геддар, позволивший человеку назваться другом. Что-то очень серьёзное связывало эту пару.
— Чем я могу вам помочь, Мартин? — спросил Давид.
— Я ищу девочку, прибывшую на Библиотеку три дня назад, — ответил Мартин. — Ей семнадцать-восемнадцать лет. Симпатичная, рыжеволосая, примерно моего роста…
Давид кивнул, не дослушав.
— Да, помню. С другого я потребовал бы плату за информацию… здесь нелегко живётся, ресурсы ограничены. Но вы серьёзный человек, и вы мне нравитесь. Девочка ушла на запад.
Он махнул рукой, указывая направление.
— Что там находится? — спросил Мартин.
— Один из трех посёлков, где живут учёные. — Давид фыркнул. — Вы можете смеяться, но население Библиотеки по-прежнему составляют идиоты, жаждущие раскрыть тайну планеты. Самый большой посёлок расположен здесь, у Станции. Мы называем его просто — Столица. Население — семьсот тридцать две разумные особи. Сто четырнадцать людей, тридцать два геддара и Чужие.
Мартин снова отметил этот поразительный факт — Давид подчеркнул альянс между людьми и геддарами.
— Второй посёлок, Центр, населяют около двухсот разумных. Он расположен на севере, — продолжал Давид. — Хорошее место, мы с ними дружим. Но девочка пошла в самый маленький посёлок, Энигму, расположенный строго на западе от нас. Население Энигмы чуть больше ста человек.
Он сделал паузу и повторил:
— Именно «человек». Чужие там не приветствуются. Нам это не нравится, но мы не хотим конфликтов.
Мартин кивнул. Он знал о существовании трех посёлков на Библиотеке, но политический расклад был ему неизвестен.
— Вся остальная территория планеты безлюдна?
Давид пожал плечами:
— Не стал бы так говорить. Есть отшельники, сумасшедшие, одиночки… они селятся поблизости, но почти не вступают с нами в контакт. Каких-либо банд или опасных одиночек нет… вы ведь этим интересуетесь?
— Да, — признался Мартин.
— По большому счёту здесь безопасно, — сказал Давид. — Единственные формы жизни на планете — рыбы, водоросли и ракообразные в каналах. Ни одна форма жизни не ядовита и не агрессивна, все пригодны в пищу для людей… о вкусе спорить не станем. Иногда, раз в два-три месяца, кто-нибудь бесследно исчезает, но я склонен отнести это к разряду несчастных случаев. Каналы достаточно глубоки, чтобы утонуть, а местные раки сожрут тело с таким же удовольствием, как вы съедите их.
— Ещё что-нибудь интересное? — спросил Мартин. Давид улыбнулся и покачал головой:
— Вряд ли вам интересны наши научные изыскания и диспуты, верно? Населявшая эту планету раса древнее самих ключников, но после неё не осталось ничего — только каналы, острова и обелиски. Каждую неделю кто-нибудь начинает вопить, что расшифровал их язык. Каждый раз это оказывается ошибкой. Мы пока не теряем надежды.
