— Я не знаю, мисс Эверкрич. Во всяком случае, мы собираемся почитать сегодня вечером. С вашего позволения, я пойду. — С чувством вины она подумала, обнаружила ли Вайолет Эверкрич, что все картинки со стен своей комнаты она сняла. Возможно, кто- нибудь из горничных рассказал ей.
Мисс Эверкрич провела рукой по предплечью Мэриан, коснулась локтя и нежно, словно убаюкивая, пожала его.
— Уже почти пришло время называть меня Вайолет. Может быть, после нашей краткой беседы…
— Вы так добры.
Пальцы сжали и отпустили ее локоть.
— Не добра. Просто я полюбила вас. А у нас так мало кого можно любить. Спокойной ночи.
Что-то трогательное в словах, но не в тоне сказанного за ставило Мэриан всмотреться внимательнее в удлиненное бледное, наполовину освещенное лицо. Какое-то содрогание, как будто пришедшее из детства, коснулось ее, и она подумала, что если в ней совершенно отсутствовал интерес к Вайолет Эверкрич, то это, очевидно, происходило только от страха перед ней. Она смотрела, как высокая фигура удалялась сквозь портьеры, скрывающие проход во тьму. В отдалении промелькнул свет — это прошла горничная с лампой в руках.
Мэриан могла теперь найти дорогу в любой части дома, что было особенно важно для нее с наступлением темноты. Иногда лампы зажигались, когда наступала тьма, а иногда нет, зажженные же порой гасли, и приходилось отыскивать путь впотьмах — по переменчивым отблескам и отдаленным точечкам света. Теперь она спешила по темному коридору к комнате миссис Крен-Смит. Легкие вечерние сумерки проглядывали сквозь занавески высоких окон.
— Войдите. А, привет, Мэриан, это вы. Я думала, это Джералд.
— Сходить за ним?
— Нет, не беспокойтесь. Подойдите поближе к огню. Сегодня сильный ветер. Подойдите и посмотрите, кто у нас здесь.
Войдя, Мэриан обнаружила, что в комнате присутствует еще кто-то. Это был Дэнис Ноулан, который стоял в тени за камином. Он вышел на свет и метнул в нее холодный луч своих ярко-синих глаз.
Ханна Крен-Смит, на которой сегодня было надето платье вместо обычного халата, стояла на коленях на коврике перед камином, рассматривая что-то лежащее перед ней на полу.
— Что это? — спросила Мэриан.
Она подошла поближе и увидела что-то маленькое, коричневое и лишь в следующую минуту поняла с легким содроганием, что это летучая мышь.
— Правда, она милая? — спросила Ханна Крен-Смит. — Ее принес Дэнис. Он всегда мне что-нибудь приносит — ежей; змей, жаб, славных зверьков.
— С ней что-то не так, — угрюмо бросил Ноулан. — Не думаю, что она выживет.
Мэриан тоже опустилась на колени. Летучая мышь, крохотное живое существо, медленно передвигалась по ковру, резко отталкивалась сморщенными жесткими лапками. Она замерла и посмотрела наверх. Мэриан вгляделась в ее странную маленькую собачью мордочку и блестящие темные глаза. В них была почти сверхъестественная жажда бытия. Затем летучая мышь открыла свой маленький зубастый рот и издала пронзительный крик. Мэриан рассмеялась, а потом ей внезапно захотелось заплакать. Сама не зная почему, она чувствовала, что не может выносить соседства миссис Крен-Смит с летучей мышью, как будто они внезапно слились в одно нелепое, беспомощное существо.
— Милое, милое маленькое создание, — сказала миссис Крен- Смит. — Странно подумать, что это такое же млекопитающее, как и мы. Я чувствую какое-то странное родство с ней, а вы нет? — Она погладила пальцем ее меховую спинку, и мышь съежилась. — Положи ее снова в коробку, Дэнис. Ты присмотришь за ней, ведь правда? — Почему-то она тоже не могла выносить присутствия летучей мыши.
— Я ничего не смогу для нее сделать, — сказал Ноулан. Он быстро и бережно поднял летучую мышь. Его руки были маленькими и очень грязными; Он положил ее в ящик на столе. — Налейте себе виски, Мэриан. Вы принесли книги? Хорошо. Надеюсь, вы не против подождать несколько минут. Дэнис собирается подстричь мне волосы.
Это удивило Мэриан. Для нее Ноулан был кем-то неуловимым, всегда обрызганным грязью, работающим вне дома, скорее, связанным с лошадьми, которых держали где-то в дальнем конце поросшего рододендроном склона. Но она сочла бы его совершенно неподходящим для роли valet de chamber[1].
Ноулан, казалось, был смущен и рассержен перспективой присутствия свидетеля. Тем не менее, Ханна Крен-Смит уселась на стул и накрыла плечи полотенцем. Ему ничего не оставалось, как приступить к делу. Он взял гребень и ножницы и начал перебирать пряди золотисто-красных волос.
Мэриан тоже испытывала смущение, как будто, ее заставили присутствовать при слишком интимном обряде. И в то же время с некоторой долей восхищения она отметила феодальное равнодушие, с которым ее хозяйка относилась к этому странному положению.
Ноулан оказался удивительно способным. Когда он начал работать, его лицо смягчилось, преисполнилось внимания и чувства собственного достоинства. Он перекладывал шелковистые пряди волос то в одну, то в другую сторону и деловито подрезал. Яркие золотистые локоны покрывали полотенце и бесшумно падали на пол. Мэриан впервые заметила, что он довольно красивый мужчина. Густые пряди иссиня-черных волос обрамляли твердое, цветущее, с мелкими чертами, лицо, угрюмый взгляд стал теперь внимательно- бдительным. А эти поразительные глаза! Мэриан встретила их, внезапно потрясенная, так как Ноулан, почувствовав ее изучающий взгляд, на секунду перехватил его над золотисто-красной головкой. Взгляд его был как быстрый полет зимородка. Она перевела глаза на лицо миссис Крен-Смит. На нем застыло мечтательное выражение.
— Не знаю, что бы я делала без Дэниса, — миссис Крен-Смит, голова которой оставалась неподвижной под все еще работающими ножницами, отвела руку назад и коснулась твидовой куртки Ноулана. Ее рука скользнула в его карман. Мэриан отвернулась. Перед ее взором вновь предстала фотография на письменном столе.
— Вы опять подпалили волосы этими сигаретами.
— Я скверная, правда?
Мэриан обратила внимание на странный вид опаленных спереди волос.
— Готово. — Ноулан убрал полотенце и стряхнул отрезанные пряди в огонь, где они вспыхнули. Он встал на колени и собрал волосы с пола. Когда он оказался у ног миссис Крен-Смит, та погладила его плечо легким, почти застенчивым прикосновением.
Мэриан была взволнована. Тем не менее, сцена была очень естественной, и она почувствовала, что нечто подобное происходило много раз прежде.
— А теперь мои туфли и чулки. Может, позже мне захочется выйти.
Ноулан принес ее чулки и с невозмутимым видом смотрел, как она, чуть приоткрыв нижние юбки и подвязки, надевала их. Затем он снова встал на колени и надел на нее туфли.
