Бола бросает на меня взгляд, полный ненависти. И он не одинок. Я теряюсь перед этим молчаливым сопротивлением и прошу прощения, хотя сам не понимаю за что. Меда говорит, я ненавижу раздоры. Так ведь кто же их любит? Нас шестеро, а я один. Я, как и все, подчиняюсь мнению большинства. Ведь именно так мы находим оптимальное решение.
Когда с ужином покончено и близится ночь, мы торопимся закончить все запланированные дела: во-первых, костер (если, конечно, удастся его развести) и, во-вторых, туалет. Мы с Мануэлем колдуем над костром: перекладываем с места на место камни, разламываем слишком длинные ветки и укладываем шалашиком. Но, похоже, с огнем сегодня ничего не выйдет - слишком сильный ветер. Пологое дно лощины оказалось удачным местом для палатки, но ветер завывает здесь, как в трубе, и натянутые веревки гудят от напряжения.
На ветру вдруг запахло страхом - как от феромонов испуганного ребенка. Сперва я решаю, что кто-то из нас попал в беду, но вскоре понимаю: это чужой страх, опасность грозит кому-то из одноклассников. Когда ветер на секунду стихает, мы слышим тяжелое, сбивчивое дыхание человека, бегущего по сугробам. Как всегда в минуты опасности, цепочка плотным кольцом сбивается вокруг меня. Касаясь друг друга, мы пытаемся понять происходящее, но информации слишком мало - только запах и звук.
Я бросаюсь на помощь человеку, кем бы он ни был. В воздухе разливается предостережение Мойры, но я не обращаю на него внимания. Пора действовать. Мы и так иногда тратим слишком много времени на все эти предосторожности, на обдумывание ситуации… А впрочем, такими мыслями с остальными делиться не стоит.
Это одно из звеньев Хагара Джулиана. Точнее, одна. Не знаю, как ее зовут, но девушка бежит по морозу без капюшона, с непокрытой головой. Она меня не замечает, но я ловлю ее за руку и останавливаю. Ослепленная ужасом, она в темноте ночи легко могла пробежать мимо или, чего доброго, свалиться с обрыва.
От девушки исходит непривычный, чужой запах. Я натягиваю на нее капюшон. Голова да руки - вот самые главные источники утечки тепла, на холоде их ни в коем случае нельзя оставлять открытыми! Может, потому-то инструкторы и выбрали эти горы для финального испытания: телепатические органы, которые делают нас полноценной цепочкой, на морозе практически бесполезны.
- Что такое? - спрашиваю я. - Что случилось?
Но она только задыхается, источая волны страха. Не знаю даже, чего в нем больше - испуга от внезапного одиночества или ужаса от неведомой мне трагедии. Хагар Джулиан - очень тесная цепочка. Ее звенья редко разлучаются.
Уже совсем стемнело. Не видно ни костра О'Тула, ни ледяной пещеры Джулиана. Удивительно, что она вообще нашла нас…
Я вскидываю девушку на плечо и осторожно несу к палатке. Она вся дрожит. Я продираюсь сквозь лавину вопросов, которыми забрасывает меня цепочка. Наконец все в сборе, и я получаю необходимые указания.
Переохлаждение.
Кто-то бросает взгляд на рацию в углу палатки. Нет! Это все равно что сдаться, признать свое поражение.
- Где остальные? - спрашиваю я девушку. Она даже не смотрит в мою сторону.
Я беру моток веревки из паутинного шелка и обвязываю вокруг куртки. Нет.
- Кто-то же должен выяснить, что случилось, - возражаю я. Нам нельзя разлучаться.
Конечно, куда легче было бы сейчас остаться, объединиться для согласия и ждать спасения…
- Укутайте ее потеплее. Только не отогревайте слишком быстро. Я расстегиваю «молнию» палатки и снова закрываю за собой, но
Кванта успевает выскользнуть следом.
- Будь осторожен, - говорит она. - Начинается буря.
Она привязывает конец веревки к кольцу на палатке. Узел накрепко затягивается.
- Хорошо.
Ветер хлещет в лицо холодными иголками снега. Втянув голову в плечи, я пытаюсь отыскать следы девушки, ведущие от нашего лагеря к палатке Джулиана. Их уже начало заметать. Луна хмурится сквозь стремительные серые тучи, превращая горный склон в сплошное серое пятно. Я с трудом продвигаюсь вперед, заставляя себя думать только о Хагаре Джулиане. А не о том, что я бросил свою цепочку. И все равно машинально считаю шаги, отмеряя разделяющее нас расстояние.
Опасаясь потерять из виду следы, я не прячу лицо в капюшон, и встречный ветер покрывает ноздри инеем. От холода раскалывается голова. В воздухе нет ни запахов, ни следов Хагара Джулиана.
Та девушка, видно, шла по каменистому, свободному от снега склону: следы обрываются у широкой гряды, усеянной обломками сланца. Я останавливаюсь. Лагерь Хагара Джулиана должен быть где-то поблизости: когда я наблюдал за ними с горы, они расположились не дальше трех сотен метров.
На минуту поворачиваюсь к ветру спиной и втягиваю голову в плечи. Снег все равно сыплет в глаза. Погода портится. Я замираю, впечатывая в память свои ощущения, щипучий мороз, завывания ветра… На будущее.
И вот я снова пробираюсь вперед по острым камням. Оступаюсь и больно ударяюсь коленкой. Полоса сланца заканчивается кромкой рыхлого серого снега. Я пытаюсь припомнить, был он здесь раньше или нет. И только потом понимаю: с верхнего склона сошла лавина, похоронив лагерь Хагара Джулиана.
Я долго стою так, забыв о холоде.
Потом делаю шаг вперед: рыхлый, подвижный снег предательски хрустит под ногами. Какой-то час назад здесь ничего не было, а теперь земля скрыта под слоем снега и камней. Я смотрю вверх, на гору, пытаясь понять, будет ли продолжение, но вершина прячется в вихрях бурана.
Я взбираюсь вверх по грязно-белому сугробу. Метрах в десяти от края оползня обнаруживаю лоскут ткани, наполовину засыпанный снегом. Я тяну за конец, но он слишком глубоко уходит вниз.
- Джулиан!
Стоны ветра заглушают мой голос, и я зову снова и снова.
Ответа нет. Впрочем, за шумом ветра не услышишь и крика. Вытаскиваю руки из карманов в надежде уловить вибрацию сенсорными подушечками. Ничего. Один пронизывающий холод. Я словно в белом мерзлом коконе, отрезан от мира, как отрезана от своих та девушка.
Я поворачиваю назад. Чтобы выкопать тела, понадобится много лопат и людей. Сомнения нет: все они погибли. Все, кроме единственного звена.
Но тут я замечаю что-то черное на сером снегу. Пятно, за которое невольно цепляется глаз. Останавливаюсь, делаю шаг вверх по склону и вижу, что это рука. Я принимаюсь лихорадочно разгребать снег, лед, камни, молясь, чтобы тот, внизу, был еще жив.
Я вычерпываю снег большими горстями и отбрасываю назад, вниз по склону, пробираясь вдоль торчащей руки все ниже - к туловищу и покрытой капюшоном голове. Пытаюсь вытащить все тело целиком, но ноги пострадавшего заклинило. После секундного колебания медленно стаскиваю капюшон. Юноша, один из цепочки Джулиана, лицо и щеки в розоватых пятнах, глаза закрыты. Снег вихрится вокруг его губ, и я слабо надеюсь, что это признак дыхания. Подставляю ладонь к его лицу, пытаясь ощутить присутствие феромонов, но безрезультатно. Щупаю пульс. Тоже ничего.
