Ознакомительная версия.
– В чём дело? – удивленно спросила та, обращаясь к Мартину. – Что с тобой?
Пэтти подошёл ближе, его рык стал громче.
– С-со мной? – переспросил Мартин. – Ничего.
Он сделал ещё один шаг, потом ещё. Пэтти не двигался, только продолжал издавать угрожающие звуки и щерить клыкастую пасть. Мартин отходил всё дальше и дальше. Наконец, убедившись, что Пэтти его не преследует, он быстро сказал: «Пока, Элайза! Ещё увидимся!», – и пошёл домой, то и дело с опаской поглядывая через плечо.
Элайза посмотрела на Пэтти с недоумением – страха она почему-то не испытывала. Быть может, потому что Пэтти «обращался» только к Мартину, но не к ней?
– Да что ты о себе возомнил? – спросила девочка у пса. – Зачем ты это сделал?
Пэтти наклонил голову на бок, а потом развернулся и побрёл по дороге.
Элайза смотрела ему вслед и думала о «Листке» и о том, зачем Пэтти рычал на Мартина, и почему Мартин испугался – ведь он должен был её защищать, как тогда ребята защищали её от Пита… Но самой сильной была мысль о том, что её симпатия к Мартину, симпатия, которая, возможно, ещё и не успела родиться, ссыхается и чахнет под давлением неприязни, вызванной его поступком.
Вернувшись домой и сказав родителям, что всё прошло замечательно, Элайза поднялась к себе и записала на «Листке» Мартина. Ей больше не хотелось, чтобы он обращал на неё внимание. А может быть, ей никогда и не было это нужно.
И ещё, будто сама собой, рука вывела на листке имена Пэтти и Трэйси. Элайза положила ручку, разделась и легла в кровать. Уставшая, полная противоречивых чувств, она быстро уснула, но ей снились какие-то неприятные, нечёткие, невразумительные сны, из-за которых она пару раз просыпалась ночью с неясным беспокойством в груди.
Элайза ожидала этого, но всё равно это не могло её не удивить. Очень неприятно.
Мартин по-прежнему вился возле неё, как муха возле мёда, а Трэйси ходила понурая и разговаривала с ней отрывистыми фразами.
Элайза злилась, но не понимала, на кого и за что, и от этого злоба только усиливалась, а на душе становилось грустно и одиноко.
Когда Мартин робко, что раньше было так ему несвойственно, предложил ей погулять, Элайза отказалась, и слова её прозвучали довольно резко и даже грубо. Девочка отправилась на прогулку одна.
Она бродила по территории школы, разглядывая молодые зеленеющие деревья. Вышла на асфальтовую дорогу и побрела по ней, совершенно не задумываясь, куда она направляется и зачем. Ни о чём не хотелось думать.
Дорога привела её в незнакомый район. Впереди находилось разрушенное здание, слева – жилой, но видавший лучшие дни дом, справа тянулись покрытые ржавчиной трубы, а назад она решила не оглядываться. Элайза присела на раскрошившийся от времени железобетонный блок, положила портфель рядом с собой, опустила голову – и мысли, словно только того и ждали, непрошеными гостями, осами и пчёлами, комарами и мухами, беспрестанно жужжа, залетели к ней в голову. Она уже не пыталась бороться со своим состоянием и с размышлениями, которые навевало на неё всё, произошедшее за последние дни. Она приняла это как нечто неизбежное – и мысли немного успокоились. Но апатия никуда не делась, и Элайза по-прежнему сидела на холодном железобетонном блоке, пытаясь понять… пытаясь во всём разобраться…
– Эй, крошка, тебе тут не одиноко?
Неприятный голос оторвал Элайзу от её невесёлых мыслей. Неприятный и очень знакомый голос.
Пит стоял перед ней и улыбался.
– Я очень рад, что мы встретились, – сказал Пит.
– А я нет, – ответила Элайза. – Ты не мог бы оставить меня одну?
– Не мог бы. – Пит подошёл ближе; его рука скользнула в карман брюк. – Мне очень, очень хочется с тобой поговорить.
– А у меня нет настроения. Оставь меня, пожалуйста.
– Вы посмотрите! Она говорит «пожалуйста»!
– Пит, прекрати…
– Что прекратить? Если бы я только начал…
– Ну почему ты такой тупой! – вырвалось у Элайзы.
Пит на мгновение замер, а затем, сощурив глаза, зло произнёс:
– Нет, – сказал он, – я не тупой. Это ты тупая. Ты ещё ничего не поняла? Ты бы лучше спросила себя: ну почему я такая недогадливая? А ещё популярная. А ещё высокомерная и хвастливая…
– Я хвастливая? – Элайза встала с блока.
Пит вынул руку из кармана – в ней блеснул нож.
– Сиди! И не перебивай меня! Ну, теперь ты от меня никуда не денешься…
Элайза озиралась по сторонам, она хотела позвать на помощь – но кого? Вокруг не было ни души.
– Пит, не надо…
Играя ножом, Пит приближался к ней. Элайза уже была готова забраться на бетонный блок, побежать вперёд, спрыгнуть и скрыться в разрушенном здании, спрятаться там от Пита…
– А-а, чёрт! Проклятая псина!
Не веря своим глазам, Элайза наблюдала за тем, как Пэтти таскает за ногу Пита. Девочка на мгновение поймала взгляд парня и увидела в его глазах непередаваемый ужас. Судя по всему, Пэтти прокусил не ногу Пита, а лишь его штанину, но и этого хватило, чтобы нагнать на хулигана страху. Блестя металлом, нож лежал на асфальте – Пит выронил его, когда на него сзади, неожиданно, набросился Пэтти. Пёс дёргал штанину из стороны в сторону, упираясь лапами в асфальт, а Пит громко кричал и ругался, пытаясь вырваться. Со смачным хрустом треснула ткань. Пэтти тянул штанину на себя. Парень дёргал ногой, снова и снова, и рвался в противоположную сторону.
Элайза наблюдала за происходящим с интересом, но без всякого страха. Что-то подсказывало ей: всё будет хорошо, Пит не сможет причинить ей вред. И этот же неизвестный собеседник говорил, что Пэтти пришёл сюда, возможно, следовал за ней, чтобы помочь, он тронет её.
Пит дёрнулся ещё раз. Кусок материи, которую держал в зубах Пэтти, пополз в сторону, и пёс вырвал его из штанины. Парень шлёпнулся на землю, но тут же вскочил и со всех ног бросился прочь. Он даже не оглянулся, чтобы посмотреть, бежит ли за ним Пэтти.
А Пэтти, выплюнув изо рта кусок штанов, своей фирменной походкой, покачиваясь, подошёл к Элайзе. Она смотрела на своего спасителя с бесстрастным выражением на лице. Элайза протянула к псу руки, и Пэтти, как дрессированный, встал на задние лапы. Элайза подняла его и посадила рядом с собой на железобетонный блок. Пёс положил голову на колени девочке.
– Ты такой лёгкий… И одинокий… И, наверное, всё время жутко голодный… И устаёшь, спасая глупых девчонок изо всяких передряг, да?.. – Так Элайза разговаривала с Пэтти, гладя его по свалявшейся шерсти.
«Интересно, – думала она, – Пэтти бросился защищать меня, потому что я записала его имя на «Листке»? Но как же тот случай с Мартином? Тогда ведь Пэтти ещё не был записан. А может, на него, как и на Трэйси, не действует «листочная» магия? Но почему?»
Ознакомительная версия.
