Долгое—долгое мгновение тишины. Невыносимое. Рвущее жилы… Грянувший в трубке голос заставил телефон испуганно вздрогнуть. Заполошно тренькнул упрятанный под пластиком звонок.
— Тимша? Ты где пропал? Я уж думал, зря «деда» взбулгачил! Значит так, с утречка, часиков в семь подъезжаешь к восьмой проходной рыбного порта… знаешь, где она?
Тимша открыл рот, но голос куда—то пропал. Удалось лишь кивнуть.
— Чего молчишь? — требовательно спросили в трубке.
— Знаю — от Книповича вниз, — таки выдавил Тимша.
— Во-во! — успокоенно продолжил моряк. — Там и встретимся — дед на тебя лично посмотреть хочет, прежде чем с капитаном разговаривать.
По телу пробежала морозная волна — а ну как стармеху не по нраву придется семнадцатилетний пацан?
Словно ощутив Тимшины переживания, Александр ободряюще гаркнул:
— Не боись — дед у нас мировой. Все путем будет. Главное — не опаздывай!
— Да я не к семи — к шести придти могу! Мне недалеко! — счастливо проорал в ответ Тимша.
— К шести не надо — замерзнешь ждамши, — хохотнул Александр. — Ничо, парень, с завтрашнего дня начнется у тебя новая жизнь. Морская!
Они вроде говорили еще о чем-то, обменялись шутками. Кажется, Александр, на всякий случай, записал номер шабановского телефона — все прошло мимо тимшиного сознания. В голове, вытеснив остальные мысли, звенело: «В море! Как отец, как деды—прадеды. Поморы мы, судьба наша такая. Море!»
Он оглянулся, готовый поделиться радостью… кресле у телевизора опустело — Светлана Борисовна ушла в спальню. «Ничего, — улыбнулся Тимша, — так даже лучше, сначала надо со стармехом поговорить».
Он вернулся на кухню, снова замер у окна. Океанские левиафаны по-прежнему дремали на рейде. Меж ними, деловито шныряли портовые катера и буксирчики — возвращали на борт сходивших на берег моряков, везли продовольствие, баржи—заправщики качали топливо и пресную воду. Левиафаны дремали, а порт не спал никогда…
Под окнами что-то тяжело упало, донеслась приглушенная ругань. Тимша прильнул к стеклу — перед подъездом раскорячился мебельный фургон, двое грузчиков споро таскали вещи.
«Переезжают люди, — Шабанов зевнул. — Квартирку побогаче прикупили… или вовсе на юга… Флаг в руки!»
Негромко хлопнула дверь, та же пара с осторожностью вынесла большой старинный комод — темного дерева, с инкрустациями и резьбой.
«Таких уж лет двести не делают… — Тимша встрепенулся — А ведь это бабки Ашхен комод. Куда ей переезжать-то? Как там Сергей говорил — «душа к северу прикипела…» Нет, бабка Ашхен переезжать не будет!»
Наполнявшая сердце радость истаяла. Предчувствие недоброго всколыхнуло душу.
«Ладно, посмотрим, кто это бабке переезд устроил…» Скрежетнул отъезжая от стены холодильник, в руку прыгнул пахнущий гарью пистолет.
«Куда? Опять?! — истерично заголосило благоразумие. — Причем здесь какая-то бабка? Она свое отжила, а у тебя все впереди! Безопасность! Море твое любимое! Заработок приличный…»
Шабанов не дослушал.
«Скорее… скорее!» Тимша мчался, одним прыжком перемахивая по десятку ступенек.
Дверь в квартиру старой армянки оказалась приоткрыта. Тимша беззвучно скользнул внутрь, заглянул в единственную комнату… Женщина лежала на полу, растрепанные седые волосы тонули в кровавой луже. Тимша подошел, опустился рядом на колени, пальцы коснулись синеватой жилки на шее… и отдернулись, не ощутив биения сердца.
«Вот, значит, какие у нас переезды…»
Холод, смертный холод поселился в душе. Кровь отхлынула от лица, губы сжались, окаменели, будто скованные лютым морозом…
Клацнул, становясь на боевой взвод, затвор.
«Море, говоришь? Ничо, подождет море…»
На лестнице послышались шаги. Тимша, по-прежнему бесшумно, вернулся к двери, прижался к стене, рука с пистолетом застыла у плеча.
— Диван берем? — мрачно поинтересовались в прихожей. — Че, блин, за старуха — жизнь прожила, добра не нажила? Даром убил. Хорошо, хоть дарственную на квартиру подписать успела…
Фраза осталась незаконченной — едва убийца показался в комнате, ствол пистолета уткнулся в обтянутый кургузой вязаной шапкой череп. Палец бестрепетно нажал на курок.
Оглушительно, до звона в ушах, грянул выстрел. Стену заляпало кровавыми ошметками. Тело с грохотом рухнуло, забилось в конвульсиях. Тимша молча шагнул в прихожую.
— Ой, бля-я-я… — заорал бородатый сизоносый подельник убийцы, трусливо шарахнувшись к выходу.
Выстрел ударил вслед. Грабитель выгнулся, словно в спину вонзилось копье, с грохотом покатился по ступеням…
«В машине наверняка водитель ждет…» — проплыла холодная мысль.
Похоже, грабителей все-таки было двое — в кабине грузовика никого не оказалось. Сковавшая сердце лють слегка ослабла. Тимша еще раз прошелся вокруг фургона, ощутил, как подобравшийся к тридцатиградусной отметке мороз щиплет ноги, опустил взгляд. На обледеневшем тротуаре неуместно синели босые ступни — его собственные ступни.
«Эва! — вяло удивился он, — третий круг нарезаю, а лишь сейчас почуял. Возвращаться надо, пока не отморозил…»
Пистолет оттягивал руку — надежный, еще советский, дождавшийся своего часа. Выкидывать оружие не хотелось… да и без толку…
«Теперь не открутишься… Укатает Потапов, куда Макар телят не гонял… а-а, чего уж там — все к тому шло…»
Ни сожалений, ни страха, лишь сознание выполненного долга.
Он побрел к подъезду, сознание краем отметило появившуюся из—за угла дома тонкую завернутую в длинное приталенное пальто фигурку. Девица шла чуть согнувшись, поднятый воротник прикрывал лицо от пронизывающего ветра. На стоящую у подъезда машину девица на обратила внимания.
«Со свиданки домой торопится… — улыбка чуть тронула тимшины губы. — Или, наоборот, к милому спешит…»
Он отвернулся, прикрывая телом оружие, ладонь потянулась к стылой дверной ручке…
— Сергей? — неуверенно произнес за спиной девичий голос.
«Лариса?»
Девушка остановилась в полушаге.
— Лариса? — Тимша не знал, что сказать.
Молчание затягивалось.
— Ты снят с крючка… — наконец произнесла Лариса, рука резким жестом смахнула непрошенную слезу. — Я тебя выкупила.
«Выкупила? Спасла что ли? Зачем?»
— Зачем? — растерянно спросил он вслух.
В глазах Ларисы сверкнула молния. Он ждал пощечины, но девичья рука ударила под сердце…
Толчок показался слабым, почти безболезненным… Тимша недоуменно покосился на узкое синеватое лезвие в девичьем кулачке, потом на расплывающееся по рубашке кровавое пятно… ноги подогнулись, из ослабевшей руки выпал ненужный более пистолет.
