Ольга Славникова - Легкая голова

— Я слышал, здесь тоже все, наконец, получилось, — сказал Стертый, усаживаясь на советский стул, из последних сил упершийся ногами в пол.

— Да, наконец, — Зародыш помассировал красные, как мозоли, запавшие глаза. — Ликвидация состоялась сегодня ночью. Ни с одним объектом мы прежде так не возились, как с этим Ермаковым.

— Вы рисковали, Сергей Евгеньевич, — осторожно заметил Стертый. — Разумно ли было сообщать объекту о нашей якобы ошибке?

— Разумно, — убежденно ответил главный головастик страны. — Надо было снять блокировку, которая образовалась у объекта на наше прямое вмешательство. Он должен был почувствовать себя свободным, чтобы самому принять нужное нам решение. Можете, кстати, потом посмотреть записи, файлы у вас в компьютере.

Социальные прогнозисты помолчали. За окном валил волнами густой снегопад, дрожали тут и там дневные бледные огни, окрестные строения казались серыми тенями на гигантской беленой стене. Зимний день был в точности таким, как тогда, когда двое сидящих в кабинете пришли к Максиму Т. Ермакову. Будто не было целого года, не было человека. Мир без Максима Т. Ермакова заносило наискось тихой пеленой, плотный шум Москвы угасал до еле слышного шепота, и как-то было понятно, что сегодня уже ничего не произойдет.

— Я вот только не совсем в курсе насчет последнего московского взрыва, — снова заговорил Стертый, глухо кашлянув в кулак. — По нашим прогнозам, теракт в московском метро должен был произойти на четыре месяца позже. И супруга объекта в него не попадала.

— Да, мы организовали этот инцидент, — раздраженно подтвердил Кравцов. — Вызвали, так сказать, преждевременные роды. А что нам оставалось, скажите на милость? Помедли мы еще пару недель, и снесло бы пол-Питера. Нарушили правила, согласен. Отклонение каузальности по тридцать второму вектору на полтора процента.

— Полтора процента немного, — Стертый вытащил из кармана ссохшийся комом клетчатый платок и высморкался со звуком, словно из книги резко вырвали страницу. — Извините, Сергей Евгеньевич, простыл в Новосибирске.

— Надо беречь здоровье, — назидательно проговорил главный головастик. — Особенно нам с вами, при наших факторах риска. Я, кстати, не хуже вашего знаю, что полтора процента скомпенсируются лет через десять. Но это было минимальное точечное нарушение, без которого мы не могли решить проблему. Думаете, мне не жалко глупую девчонку? Побежала замуж за этого Ермакова, когда все, у кого было хоть на грош интуиции, от него отстранились. Да от него просто разило опасностью! Он смердел, как помойка. Честно говоря, я от него за год просто до смерти устал.

— А мне его, знаете, будет не хватать, — задумчиво признался Стертый, приминая пальцами, будто табак в самокрутке, непривычные усы. — Я тут, просто для себя, прогнал его данные по новым вариативным программам. И знаете, что получилось? При несколько иных значениях базы-четыре и базы-восемь он стал бы Герой Советского Союза.

— А по мне, так обыкновенная сволочь, — поморщился главный головастик. — Впрочем, нам с вами известно, что на войне хороших людей просто сразу убивают, а именно сволочи совершают подвиги и получают ордена. Так или иначе, свою работу мы сделали. Пусть не совсем чисто, но единственно возможным образом. Можно, наконец, и в отпуск, четыре года не был.

— Куда поедете, Сергей Евгеньевич? На теплое море? В Египет, в Таиланд?

— Нет, к своим, в Северодвинск, — главный головастик печально вздохнул. — Мать сильно болеет, можем не увидеться больше.

— Что ж, Сергей Евгеньевич, счастливо вам съездить, матушке вашей поправляться, — Стертый неловко поднялся, засовывая носовой платок в глубокий, чуть не до колена, брючный карман. — Пойду работать, накопилось.

— Идите, и не забудьте потом зайти в медсанчать, — напутствовал его главный головастик страны. — Если что, я на связи в любое время суток. Новые коды загрузите в техотделе.

— Есть.

Тот, кого больше никто мысленно не называл Стертым, сутуло добрел до двери и оттуда оглянулся на тусклый кабинет. Главный головастик опять дремал, подергивая щекой. Между тем над ним, в обрамленной пустоте портрета, словно происходила какая-то тайная работа, что-то пыталось сгуститься, и бурое пятно, на котором обозначились кудри и скулы, бодро улыбалось своим избирателям.

Scélérat! Gibier de potence! — Сволочь! Будущая жертва виселицы! (фр.)

Voyou. Misérable! Rebut de la société! — Хулиган. Негодяй! Отбросы общества! (фр.)

Infâme сrapule — отпетый мерзавец. (фр.)

Racaille! Brigand! Ignoble personnage! — Шваль! Бандит! Мерзкая личность! (фр.)