– Собственно, поводом нашей встречи стало государственное поручение, возложенное на «Нефть». Нам кажется, что определенные СМИ упорно подрывают образ российской государственности, дезориентируя наших граждан и делая из государства врага, едва ли не козла отпущения, виноватого не только в экономических потрясениях, но и чуть ли не в слезинке каждого младенца.
При этих словах я вскинул глаза на отчима, но снова промолчал. Кажется, я стал молчаливым.
– Так вот, поскольку Сергей – Председатель совета директоров компании, он, следуя возложенной на нас миссии, предложил – отчим кивнул в мою сторону, и я бодро осклабился – сформировать новый образ государства, который бы действительно отвечал современности и работал бы на положительный имидж. Государству нужна своя социальная сеть, которая обслуживала бы наши интересы. Но это не к вам. Для вас у меня задача другая. Мы также хотели бы привлечь наиболее уважаемых деятелей культуры, причем настоящей культуры, а не однодневной попсы, и ученых, которые, вместо того чтобы сниматься в рекламных роликах с румяными детьми, наконец-то в цикле научно-популярных передач и ток-шоу расскажут о той огромной, – и снова тень улыбки мелькнула на бледных губах отчима, – роли, которую играет наша государственность в защите своих граждан от насилия, безнравственности и экономических неурядиц. С учетом политического кризиса на Ближнем Востоке и паники на фондовых рынках возможна смена политических режимов в отдельных странах или регионах, а это неминуемо повлечет за собой новый передел собственности между теми, которые…
Представьте себе, нашей государственности! Пока еще не до конца нашей. Я наконец проглотил расвкуснейшее это фуа-гра и запил все Доменом дю Кайю. Отчим снова бросил на меня удивленный взгляд. Куда ему, бедняге, до моих совершенств! Не действует на меня алкоголь в малых дозах, проверено. А вот что действует, выяснено не до конца.
Пока общественный деятель переваривал вышесказанное, я почувствовал, что мне уже пора перестать кушать и надо начать говорить. Роль свадебного генерала в данной церемонии меня не смущала, поскольку меня теперь вообще мало что смущало. «Наша государственность», – я перекатил эти слова во рту, прижал их к нёбу и оценил букет. Чего уж там! Моя государственность. И моих милых детушек, коих я вполне в состоянии пока еще производить. Стало быть, мне надо на данном этапе хорошо кушать и скрытно думать, а пиаром пусть рулит мой отчим. Он ведь ждал этого момента всю жизнь!
Мне было так отчаянно плохо, что я подумал: это и есть хорошо. Где-то в бесконечности крайние точки и смыслы сходятся и переходят друг в друга. В конце концов, взамен альтруистских идей по спасению чуждого мне вида, то есть человечества, я вполне могу насладиться заслуженным и унаследованным правом осчастливить свой собственный род. Я наконец могу стать тем, кто я есть по природе, – зверем.
А разговор все журчал как ручеек в Альпах.
И деятель был согласен, и розовый румянчик от предвкушений денежных впрыскиваний разгладил обвисшие брыли, и выпуклые глаза расширились как у кокаинщика.
– И не надо забывать наших классиков – они тоже ратовали за могучую единую Россию, управляемую сильной рукой. Что поделать, если сама суть демократии глубоко чужда россиянам и они мечтают о сильном отце, который защитил бы их и дал бы им смысл существования. Взгляд из-под платка, Русь-матушка-сыра-земля, и все такое. Россия – глубоко феминное понятие, и управлять этой страной может только мужик. Причем один. Вы много раз успешно создавали сильные образы, в том числе и подобные этому. Так кому, как не вам, знать, каково действие мужской харизмы на массы.
Я же думал о том, что чем больше в мужике от бабы, тем сильнее он грезит о порядке. Должен явиться герой, разрубить узлы безобразия в обществе, существующие как бы сами по себе, отдельно от каждого индивидуума, оплодотворить внутренний хаос этого самого индивидуума и заставить наконец его приносить пользу не только обществу, но и самому себе. Вот Емельяну Пугачеву не нужен был герой, он сам себе был отцом-батюшкой и матушкой в придачу… О чем это я? Чур меня, чур!
– …Мне кажется, нам следует вначале запустить сериальчик, что-нибудь типа «Возрождение России» или «На страже добра», – услышал я обрывок речи. – И побольше туда положительных примеров, подвигов, простой жизни. И не забывать, что богатые все время плачут, неся нелегкое бремя своего богатства… Да и реклама отобьет расходы, и сериал – вещь бесконечно удобная для бесконечной трансляции нужных идей.
– Ок. Жду от вас план и смету, – кивнул отчим, допивая кофе.
– Прекрасно! Я думаю, к вашему возвращению все будет готово.
«Соврет – недорого возьмет, – думал я, – а все от того, что энциклопедических знаний человек». Нет, не зря красовались баннеры Корпорации в притворах московских храмов, не зря жертвовались денежки на нравственность. Мы свое возьмем! И опытный мастер позорищ 99 еще поможет нам возродить нашу Россию.
* * *
– Сергей, – отчим поудобнее устроился рядом со мной на заднем сидении «Лексуса», – ты должен понимать, что интересы Семьи и вида прежде всего.
– Но вы же просто мечтаете стать людьми.
Отчим снял очки и тщательно протер их кусочком замши, извлеченным из кармана пиджака, затем снова надел их на нос и посмотрел на меня:
– Сережа, да неужто ты возомнил, что, раз научился курить, выпивать и осеменять человечьих баб, ты стал человеком? И неужели ты искренне полагаешь, что я, да и мы все, только и желаем заняться тем же? Помилуй, Сереженька, ты такой же мечтатель, как и твоя мать. Мы никогда не хотели стать людьми. Мы всегда хотели пользоваться людьми. Мы две гуманоидные цивилизации на одной планете, и наши интересы все больше расходятся! Люди потребляют слишком много энергии, еды и вещей, что угрожает нашему существованию, так как угрожает экологии! Нас всего несколько тысяч, а наши меньшие братья вполне довольны сотней-другой грамм белковой пищи и воды! Нам, лично нам, не нужны ни прогресс, ни культура, ни промышленность! Да, это принадлежит нам, но лишь потому, что люди в силу своих особенностей вообще ничего не могут иметь долго! Они слишком быстро меняют желания и убивают друг друга, при этом крайне медленно размножаясь! Они не могут столковаться ни с собственными родителями, ни с собственными детьми, чего уж говорить о женах и любовницах!
Отчим замолчал и посмотрел в окно. Мы неслись по разделительной, обгоняя вечную пробку на Тверской.
– Да, Сережа. Не ожидал я от тебя такой глупости, – он глянул на меня, фыркнул и похлопал ладонью по моей коленке. – Ты выкуплен дорогою ценою 100, Сереженька. Пора возвращаться и взрослеть.