— Что!? Еще одна религиозная секта? — Нет, нет. Это медицинская организация.
В дверях появилась крупная женщина, ее громовой голос тут же наполнил бокс.
— Я сожалею о том, что произошло с Викторией. Врачи сообщили нам, что они бессильны помочь вашей жене, но сама Виктория может помочь другим, если станет донором.
— Донором?! — не скрывая удивления, переспросил Дича. — Но ведь у нее генетическое заболевание. Кому нужны ее органы? — Ее анализы показывают, что функция почек и печени в норме, а если высокая доза кардиостимуляторов не окажет токсического эффекта, то и сердце может кого-то спасти.
— Да, но у нее в почках были камни.
Похоже, что камней больше не осталось, — пророкотала женщина.
Дича не мог поверить в такую несправедливость. Буквально прошлой осенью, когда они ездили в Южную Каролину, в знакомый уже курортный городок, у Вичи начал болеть бок. Она думала, что опять прихватило легкое, но спустя неделю у нее неожиданно вышел камень. Очевидно, восьмичасовая тряска в автомобиле сдвинула камень с места, а ежевечерние посиделки в горячей джакузи помогли продвижению камня наружу.
— Вот видишь! Твой ежедневный травяной чай сделал свое дело. И тот камень был последним, — погладил Дича Вичино плечико.
Он горько размышлял о превратностях судьбы. Получалось, что Вича старалась не только для себя, но и для того, кого спасут ее ухоженные почки. В боксе повисла неловкая тишина. От мужа ждали ответа.
— Я не вижу в этом ничего плохого. Очередь моей жены на пересадку легких давно подошла, но она все не решалась на операцию. Если Виктория была готова получить чьи-то легкие, я не вижу, почему бы она ни могла тоже помочь кому-то.
— С этого момента вы не несете никаких финансовых обязательств перед больницей, хотя и будет находиться здесь, пока ищут реципиентов.
— Как долго? — с надеждой на отсрочку спросил Дича.
— До понедельника, когда все операционные будут работать в полном режиме. А сейчас нам нужно закончить с формальностями.
— Вот видишь, у нас есть еще два дня, — прошептал Дича своей малышке.
Его пригласили в ту самую комнату для бесед, где меньше суток назад в нем убили призрачную надежду на Вичино пробуждение. После того как бумаги о дарении органов были заполнены, представительница донорской организации положила перед ним большой медальон.
— Этот медальон принадлежит теперь Виктории. За ее геройское желание помочь смертельно больным людям.
С медальона на Дичу смотрело золотое древо жизни на скорбно-черном фоне. Слезы навернулись на глаза. Он бы все отдал, чтобы этот медальон вручался тому, чьи легкие пересадили бы его любимой.
— Как я упустил ее? Почему не настоял на пересадке раньше? Ведь был же шанс! — корил он себя.
Еще этой весной наблюдавший ее хирург предупреждал, что тянуть нельзя, что следующее кровотечение может стать последним: «Легкие придется ждать около двух месяцев. И я не уверен, что у вас есть эти два месяца».
— Зачем? — испугалась тогда Вича. — Ведь я чувствую себя лучше день ото дня. Придет лето, и я буду опять здорова, как в прошлом году.
— Ну врач же знает, что говорит, — убеждал ее Дича.
И тут она застала его врасплох: «Вот если сейчас ты скажешь, что надо, тогда я соглашусь!» — Ну, если хочешь подождать до лета, давай попробуем, — пошел на попятную Дича.
Теперь он не простит себе той минутной слабости до конца своих дней. Хотя хирург и ошибся в деталях, он оказался прав в главном. Вича прожила не два месяца, а семь, да и кровь из легких шла еще не раз, но, похоже в этот раз кровотечение действительно стало последним.
— Следующей весной у нас будет ежегодное чествование всех доноров, ушедших от нас в этом году, — вернул его в скорбную действительность басовитый женский голос. — И имя Виктории будет навечно внесено на Стену Чести, которая находится на первом этаже главного корпуса больницы…
Как только все формальности были соблюдены, медсестры из организации «Подари Жизнь» оккупировали тринадцатый бокс и начали подключать одну за другой капельницы с растворами, составленными уже не для лечения, а для поддержания организма как носителя донорских органов. Вичино сердце забилось веселее, показатели на мониторах стали возвращаться в норму.
* * *
Вича вновь была в прошлом декабре. Сознание быстро возвращалось и ей становилось легче с каждой минутой. Привезенный «Скорой» кислород просто творил чудеса. Она уже отчетливо понимала, что находится у себя дома и ясно различала склонившееся над ней испуганное лицо мужа. Вича вспомнила, как он оттащил ее от полной крови раковины и уложил на кровать. В тот момент ей казалось, что все это происходит не с ней, и что она наблюдает за всем со стороны. Поток живительного кислорода поставил все на свои места. Она слабо подняла руку и погладила Дичу по щеке: «Не волнуйся. Мне уже лучше».
Он прижался к ее ладони и печально улыбнулся.
— Тебя забирают в больницу, — после длинной паузы прошептал он дрожащими губами.
Она видела, что он держится из последних сил, и ненавидела себя за случившееся.
— В какую? — В ближайшую.
— В этот гадюшник не поеду. Только в больницу Хопкинса.
Она увидела, как резко переменился в лице Дича. Минута слабости прошла. Он снова был человеком действия. У него появилась новая задача. Нужно было уговорить парамедиков ехать в любимую Вичину больницу. Эмоциональные переговоры ни к чему не привели, и им пришлось провести ночь в местной лечебнице. Утром она подписала отказ от госпитализации, и Шура забрал их домой, но, как мы уже знаем, ненадолго.
Тридцать шесть часов до срока Когда последние копии документов по дарению органов были сделаны, за окном уже была глубокая ночь. Машина плавно скользила по улицам города, выбираясь на автостраду. Среди потухших окон жилых кварталов одиночество ощущалось еще острее. Глубоко засевшая тоска постепенно начала вытесняться странным чувством какого-то облегчения. Трудно было понять, отчего оно вдруг возникло. То ли причиной были те два дня, которые давали Виче еще один шанс проснуться, то ли то, что в конце своего тяжелого сражения с болезнью, она поможет таким же, как сама, бойцам с неизлечимыми недугами. А может, душу горело то, что ее имя навсегда останется в стенах больницы, которой она была так предана. А, скорее всего, все вместе взятое…
Среди ночи меня разбудил кот. Он истошно орал, как будто кто-то тянул его за хвост. Сразу вспомнилось, что в последнее время Виче все чаще снился этот горлопан и, что добром это обычно не кончалось. Очень часто после таких снов у нее шла из легких кровь. Вича перестала рассказывать о своих снах, чтобы они, не дай бог, не сбылись. Но это мало помогало. Тогда она стала записывать сны на клочках бумаги и торопливо сжигать их в туалете. Успеть надо было до полудня, иначе сон вступал в силу. Работало это или нет, трудно сказать, но психологически наверняка успокаивало. По выходным я частенько улавливал запах гари и шутя спрашивал: «Что, опять приснившегося сволоча палила? Давай, выгоним его из дома и сделаем уличным котом!? Болтаются же коты у других на улице. Пусть только жрать домой приходит».
