Еще говорили, хотя никто в точности этого не знал, что во времена Прежних Людей Лабрадор был очень холодной землей. Настолько холодной, что люди здесь жить не могли, а только выращивали деревья и добывали из земли что-то загадочное. Но все это было много-много лет назад. Может быть, тысячу лет назад, а может быть, и больше, точно никто не знал, только предполагали. Не было известно, сколько поколений людей жили, как дикари, с момента Бедствия и до той поры, когда началась описанная в книгах история. Из времен дикости и невежества до нас дошли только «Покаяния» Николсона, и то лишь потому, что они долго, может быть, несколько веков, хранились в запечатанном каменном сундуке. А со времени Прежних Людей сохранилась только Библия.
За исключением того, что рассказывалось в этих двух книгах, все прошлое, кроме трех последних столетий, вошедших в нашу историю, представляло собой огромное черное пятно забвения. Из этой пустоты до нас дотягивались еще обрывки каких-то легенд, сильно исковерканных при передаче из уст в уста. Именно такая цепочка пересказов донесла до нас название «Лабрадор», потому что ни в Библии, ни в «Покаяниях» оно не упоминалось. Возможно, что правду говорили и о холодах, хотя теперь у нас было всего два холодных месяца в году — но, может быть, так случилось из-за Бедствия. Из-за Бедствия могло случиться все что угодно…
Очень долго обсуждался вопрос о том, обитаемы ли другие части света, кроме Лабрадора и большого острова Ньюфа. Полагали, что все остальное составляют Дурные Земли, на которые Бедствие обрушилось особенно тяжко, но потом обнаружили, что и там есть участки Зарослей. Они были заражены Отклонениями, безбожны и в настоящее время совершенно непригодны для освоения, но поскольку границы Дурных Земель там, как и у нас, постепенно отодвигались, когда-нибудь, возможно, их удастся освоить.
Вообще об остальном мире было известно мало, но по крайней мере это более интересный предмет, чем этика, которой нас обучал каждое воскресенье после обеда один старик. Этика рассказывала, почему мы должны или не должны делать то или другое. Большая часть того, что нельзя делать, совпадала с тем, чему учил отец, но причины некоторых запретов объяснялись по-иному, так что все запутывалось, и разобраться было трудно. Согласно этике, человечество пребывает в стадии возвращения в Благодать. Мы идем по едва различимому следу, который ведет нас трудным путем к вершинам, с которых мы когда-то свалились. От истинного пути ответвляется много ложных, некоторые из них кажутся легче и привлекательнее, но на деле ведут к краю вечной пропасти. Есть только один истинный путь, следуя которому мы с Божьей помощью и в назначенное время вернем то, что было утрачено. Но путь этот так трудно различим, так обильно усеян ловушками и обманом, что каждый шаг следует делать с величайшей осторожностью. Слишком опасно человеку полагаться на собственное разумение. Только власти, церковные и светские, могут судить, в каком именно направлении нужно делать очередной шаг, не опасаясь сбиться с искомого старого пути и тем самым отклониться от истинного восхождения на путь греховный. Надо трудом избыть посланное миру наказание Бедствием, надо с верой в сердце отыскать и пройти долгий путь обратно наверх, надо устоять перед искушениями, и тогда Бог дарует нам прощение и наградит возвратом Золотого века.
Такие наказания посылались людям и раньше: изгнание из Рая, всемирный потоп, чума, гибель Содома и Гоморры, плен египетский… Бедствие — одно из них, величайшее из всех, и поэтому оно заключает в себе повторение всех предыдущих несчастий вместе взятых.
Почему оно было послано, до сих пор нам не открылось, но, судя по прошлым случаям, ему наверняка предшествовало время безбожия и самонадеянности.
Многочисленные правила, доводы и примеры были подытожены в этике следующим образом: долг и цель каждого человека в этом мире заключаются в том, чтобы неустанно бороться с тем злом, которое принесло нам Бедствие, и прежде всего каждый должен следить за тем, чтобы форма человеческого тела во всем повторяла божественный канон, дабы человеку было позволено, когда придет время, занять свое высокое место в образе Божием.
Однако об этой части этики я Софи никогда не рассказывал. Не потому, что про себя считал ее Отклонением, но ведь надо было признаться перед самим собой, что она не вполне соответствовала истинному образу Божьему, поэтому тактичнее казалось не касаться этого вопроса. И без того у нас находилось о чем поговорить.
Никого в Вэкнаке не волновало, если я пропадал надолго, но стоило попасться кому-нибудь на глаза, как для меня тут же находилась работа. Год выдался хороший, солнечный и в меру дождливый. Даже фермеры жаловались только на нехватку времени, отнятого у них борьбой с вторжением, — надо было нагонять упущенное. Весенний приплод у всех животных, кроме овец, дал необычайно низкий процент Нарушений. Злаки росли и вызревали настолько правильно, что только одно поле, принадлежащее Энгусу Мортону, инспектор приказал сжечь. Даже среди овощей почти не было Отклонений; как обычно, больше всего их дали пасленовые. В целом все говорило о том, что год будет рекордным по Чистоте. Уничтожений проводилось так мало, что даже мой отец был доволен и в одной из своих проповедей объявил, что в этом году Вэкнак дал настоящий отпор силам Зла и надо возблагодарить Бога за то, что наказан только тот, кто привез коней-гигантов, а не вся община.
Этим летом все были так заняты, что мне ничего не стоило убежать из дома, и мы с Софи бродили, совершая гораздо более далекие прогулки, чем прежде. Правда, мы старались соблюдать осторожность и держались в стороне от людных дорог, чтобы ни с кем не встретиться. Софи так воспитали, что ее страх перед незнакомыми людьми граничил с инстинктом: она бесследно исчезала чуть ли не прежде, чем мы замечали кого-то. Единственный взрослый, с которым она подружилась, был Корки, присматривавший за паровой машиной. Всех остальных она опасалась.
Высоко по ручью мы нашли место, где берега были усыпаны галькой. Мне очень нравилось, сняв башмаки и закатав брюки, шлепать босиком по воде, внимательно оглядывая все камни и щели. Софи обычно сидела на каком-то выступавшем из воды большом плоском валуне и жадно наблюдала за мной. Однажды мы отправились туда с маленькими сачками, которые нам сделала миссис Уэндер, и банкой для добычи. Я бродил по воде, вылавливая маленьких, похожих на рачков существ, а Софи пыталась добраться до них с берега. Ей это не особенно удавалось, спустя некоторое время она сдалась и стала с завистью следить за мной. Потом, осмелев, она сняла один башмак, изучающе посмотрела на свою босую ногу и немного погодя сняла второй. Закатав штанины комбинезона выше колен, она ступила в воду. Некоторое время она задумчиво стояла, рассматривая сквозь воду свои ноги в окружении блестящих камешков. Я позвал ее:
