Ознакомительная версия.
Я усмехнулся. Хотел было отмахнуться от его предложения, как от шутки, но, встретившись с ним взглядом, увидел, что он напряжённо-серьёзен. Я удивился:
— Ты в самом деле веришь в мою необычайность?
Олег немного расслабился, видимо, взглянув на ситуацию со стороны.
— Выгляжу клоуном? — Он улыбнулся. Почесал пальцем висок. — Ну и фиг с ним. Девушка, — обратился он к кассирше, разглядывающей нас с полным безразличием, — дайте нам, пожалуйста, ещё и лотерейный билетик. Только пусть он сам выберет, — поспешно добавил он, указывая на меня.
Кассирша достала картонную коробку, наполненную цветными карточками. Я, не глядя, вытащил одну из них, расплатился. Мы отошли от кассы.
— Ну давай, открывай! — Солодовников подпрыгивал на месте, как щенок, которого зовут гулять.
— А если я сейчас выиграю? — Меня забавляла нетерпеливость коллеги.
— Тогда я начну верить в чудеса. Открывай!
Я надорвал краешек билета, развернул вложенную в него бумажку. На бледно-розовом поле, испещрённом волнистыми линиями, чётко значилось: «Выигрыш 25 000 рублей».
Примерно минуту мы молча стояли и глядели в бумажку. Наконец Олег взял лотерейный билет, ощупал его и осмотрел с обеих сторон. Затем аккуратно сложил и сунул мне обратно в руки. Проделав эти манипуляции, он взял меня под локоть и потащил обратно к кассе.
— Девушка, — сказал он, неестественно улыбаясь. — Мой товарищ хочет ещё купить у вас лотерейных билетов. Три. Нет, лучше пять!
Кассирша вновь вытащила откуда-то снизу коробку с билетами и протянула её Солодовникову. Тот отпрянул и указал на меня:
— Нет, это он должен выбрать.
Я вытащил билеты, и мы отошли от кассы. Все разворачиваемые мною бумажки оказывались с крупными выигрышами. Когда я в последнем билете вскрыл выигрыш в пятьсот тысяч рублей, Олег шумно выдохнул. Он посмотрел на меня округлившимися глазами, потом воскликнул:
— Может быть, они все здесь такие? — и вновь ринулся к кассирше.
Уставшая женщина флегматично достала всё ту же коробку. Олег набрал целую горсть билетов, вернулся ко мне и стал лихорадочно их открывать. Все вскрытые им бумажки содержали одну и ту же лаконичную надпись: «Без выигрыша».
3
Магазин был огромным. Полки с товарами уходили под потолок. Я задирал голову вверх — и от этого шея начинала болеть, как когда-то давно, когда я впервые снизу рассматривал небоскрёбы в Нью-Йорке.
Я бродил между стеллажами, разглядывая товары. Яркие этикетки сливались в одно большое лоскутное одеяло.
Где-то должен быть выход.
Шаги звучали гулко. Мне казалось, что я один в этом огромном магазине. Зайдя в очередной тупик — проход, перегороженный пустым автопогрузчиком, я остановился. Кажется, я забыл, где здесь выход.
Стало страшно. Я зажмурился. Внутри колыхнулась мысль, что это сон. Я сосредоточился на своём дыхании, на стуке сердца. Дыхание успокаивалось, сердце стало биться более размеренно.
Сейчас я открою глаза. Сейчас.
Нет, я не проснулся. Я всё в том же магазине. Но выход оказался рядом. За углом весело светились ряды касс.
Почти все кассовые узлы были пусты, лишь в одном из них сидел кассир в синей форме магазина. Я подошёл к нему. Было неловко выходить из торгового зала без покупки.
— Дайте мне парочку лотерейных билетов, — сказал я, протягивая деньги.
Кассир выдал мне билеты. Я тут же вскрыл их. В каждом из них был выигрыш с большим количеством нулей. Я вертел в руках цветастые бумажки — и вдруг заметил, что на обратной стороне каждого билета напечатан мой портрет. Я изумлённо пригляделся — всё верно, это была фотография с моего рабочего пропуска.
Кассир внимательно наблюдал за мной. Я поднял глаза и узнал того самого человека со шрамом на лице, выдавшего мне парашют.
— Ну а чего вы хотите? — спросил меня бортпроводник-кассир, кисло улыбаясь. — Вы ведь сами организовали эту лотерею.
— Я? — Мой голос звучал глухо, как будто из-под одеяла. — Почему я?
Кассир молчал. Кажется, он к чему-то прислушивался. Где-то явственно раздавался звон.
Звонил телефон на тумбочке у кровати. Я тряхнул сонной головой и поднял трубку.
— Платон? — Голос Солодовникова не отличался привычной бодростью. — Я тебя не разбудил?
Я глянул на часы. Не было ещё и семи утра.
— Олег, какого чёрта в такую рань? У нас встреча только в десять.
Я не любил, когда меня будили.
— Подожди, Платон, не ругайся. Я всю ночь не спал, думал. Давай я к тебе загляну?
— Всё равно уже поднял, изверг… — сказал я ворчливо. — Заходи, раз так.
В своей чёрной водолазке Олег напоминал отставного спецагента из американских фильмов. Он шагал по номеру — от стены к окну и обратно — а я, забравшись с ногами на кровать, потягивал из баночки холодную кока-колу и наблюдал за его раскрасневшимся лицом и мутными от недосыпа глазами.
— Давай порассуждаем вместе, — говорил он. — Давай, мы же умеем, мы это часто делаем. Мы же логики, верно?
— Логики, — подтвердил я. На работе мы периодически устраивали совместные мозговые атаки, в ходе которых разбирали проблемы на составляющие и искали решения.
— У тебя явно есть необычные способности. Об этом говорит и история с самолётом, и наша вечерняя проверка. Можно проверить ещё. Но я думаю, что факты уже налицо.
Он остановился и вопросительно посмотрел на меня. Я, поколебавшись, кивнул. Олег удовлетворённо возобновил шаги по комнате.
— Я думал о том, откуда взялись они, эти твои способности. Скажи мне, Платон, до последних событий ты замечал, что тебе в чём-нибудь необычайно везёт?
Я задумался и стал вспоминать.
В детстве… Из детства, вроде бы, не вспоминалось ничего необычного. Никаких историй чудесных спасений. Да, тонул однажды, но рядом находились старшие ребята, вытащили в одну минуту — я и испугаться не успел. Пару раз терялся в лесу, куда мы с отцом любили ходить за грибами, но сам, поплутав немного, находился. Учился в обычной школе, особыми успехами в учёбе не отличался. Вундеркиндом не был, опять же, хотя читать-писать научился рано. Нет, ничего сверхъестественного.
Потом — институт, множество различных интересов, несчастная любовь, потом вторая… Да, с девушками мне, скорее, не везло, чем наоборот… Практика, аспирантура, кандидатская, работа, переезд в Петербург из родной Сибири. Хоть убей — не могу вспомнить ничего, что говорило бы о необычайном везении, которое я ощутил в последние дни.
— Нет, — сказал я вслух. — Ничего необычного.
Солодовников поднял вверх указательный палец:
— Вот. Я тоже попытался что-то такое про тебя припомнить. Всё-таки уже третий год вместе работаем. Не было у тебя способностей. Или, скорее всего, никак они не проявлялись. А тут вдруг вылезли наружу. Сначала я не мог понять, почему именно сейчас, но потом до меня дошло.
Ознакомительная версия.
