— Умница!
Так он её и нарёк.
Скоро Умница совсем осмелела и полюбила играть с человеком: то легонько, небольно покусывала его пальцы, то вскарабкивалась на плечо, то забиралась в карман. Теперь она ела с его ладони, умывалась и чистилась, сидя у него на коленях, и больше не пряталась в норку. А когда солдат ложился спать, тёплым комочком устраивалась на его груди, будто кошка.
Так в Доме Умников появился четвёртый обитатель, — единственный, кто поселился там добровольно и без ведома владельца.
Последний отчего-то не торопился заполнить оставшиеся помещения. То ли в Невоздании перевелись гении, то ли они научились скрывать свою гениальность, то ли король полагал, что далеко не каждый из них достоин Дома Умников, только неделя шла за неделей, месяц за месяцем, а из двенадцати камер девять по-прежнему пустовали.
Что до наличествующих жильцов, то их благополучием его величество весьма и весьма интересовался. Каждый день спрашивал, принимают ли они пищу и воду. Принимают, отвечали ему. Стало быть, живы и не рехнулись — во всяком случае, не настолько, чтобы перестать есть и пить.
Год спустя Зариций не выдержал — сам отправился взглянуть, что же происходит на третьем, нижнем этаже подземного здания за высоким круговым забором, обсаженным розами.
Сначала он решил проверить камеру Тарконта.
Давно, давно никто не отпирал её дверь. Однако брус засова легко скользнул в сторону, а электрический замок открылся от одного касания.
Правду сказал покойный Шиш: строители Дома Умников каждую мелочь сработали на совесть. Если, конечно, здесь можно говорить о совести.
Король знаком приказал охране оставаться в коридоре, шагнул внутрь — и на мгновение ослеп. Он успел забыть, какой пронзительный свет горит в камере. Невольно он зажмурился и вдруг услышал:
— А, это вы, государь.
Король приоткрыл глаза.
У стены напротив входа стоял исхудалый, обросший седой человек в донельзя заношенной одежде и спокойно смотрел на него сквозь очки.
Зариций попятился, не оборачиваясь, нашарил дверную ручку и дёрнул её на себя.
— В коридоре стоит моя охрана, — прошептал он.
— Позвольте им войти, — живо отозвался Такронт. — Я тут кое над чем работал… как раз закончил. Им, пожалуй, будет интересно. А вам, государь, тем более.
Только сейчас король заметил, что на мутно-синих стенах камеры ярко белеют строчки формул, колонки цифр, какие-то графики…
— С вычислениями можно ознакомиться потом, — перехватив его взгляд, сказал узник. — Лучше взгляните на иллюстрацию.
Он указал рукой на стену, и Зариций увидел рисунок.
— Что это? Шутиха?
— Недурно, недурно, ваше величество. — Физик одобрительно кивнул королю, точно студенту. — Очень даже недурно. Ведь тут изображена ракета. Летательный аппарат с реактивным двигателем, способный передвигаться в безвоздушном пространстве.
Король задохнулся, будто сам на миг попал в безвоздушное пространство:
— Ты… ты работал над этим здесь?
Учёный пожал плечами:
— Знания и очки оставались при мне. Нашлись и писчие принадлежности…
И он подбросил на ладони белый мелок. Нет, не мелок — то была маленькая белая косточка.
— Вы уж простите за исчёрканные стены, государь, — прибавил Тарконт, улыбаясь.
— Как же он ошибся… — подумал вслух король.
— Кто?..
— Мой покойный знакомец… Неважно. — Зариций потёр лоб. — Что значит реактивный?
— О, это совсем простая штука…
Учёный пустился в объяснения. Король слушал внимательно и скоро сказал:
— Достаточно, я понял. Охране видеть такое незачем. Не их ума дело.
Он помолчал, будто собираясь с силами, и в конце концов выговорил:
— Твоя идея гениальна.
Физик слегка поклонился, и Зариция прорвало.
— Да, гениальна, — закричал он, — но неужто ты рассчитывал увидеть её воплощённой? На что ты надеялся? На мою смерть? На государственный переворот? На чудо?
— Все три предположения ошибочны, — сдержанно отвечал Тарконт. — На самом деле я надеялся… надеялся доказать, что моя идея осуществима. Я это доказал. — И он обвёл рукой испещрённые выкладками стены камеры.
— Кому доказал?
— Вопрос поставлен неверно. Речь идёт о научных доказательствах в виде точных расчётов.
— Ну, хорошо, — согласился Зариций, — подкрепил ты свою идею точными расчётами. А если теперь я прикажу, к примеру, тебя казнить?
— Казнь как дополнительное доказательство? — спросил узник без всякого страха, даже с некоторым интересом. — И что дальше?
— А дальше я пришлю сюда маляра…
— Смотрите, ваше величество, — предупредил Тарконт, — как бы маляр не оказался бывшим профессором физико-математических наук. В нашем государстве сейчас это вполне вероятно.
— Я выберу такого, — пообещал Зариций, — который не знает даже арифметики. Закрасит он твою идею вместе с расчётами, и ей конец!
— Законы природы, — возразил физик, — невозможно похоронить под слоем краски. Рано или поздно кто-то догадается использовать их таким же образом.
— Законы природы существуют с начала мира! И никто не додумался…
— Значит, человечество дозрело до нового открытия лишь на нынешнем витке познания. Но всё-таки дозрело.
— Человечество? Как бы не так! Один человек! Только твой гениальный ум…
— Найдётся конгениальный, — перебил Тарконт.
— Когда? Лет через сто?
— Возможно, — был ответ. — Не исключено также, что через пятьдесят лет. Или через год. Или через месяц. Кстати…
Учёный подошёл к королю вплотную, снизу вверх глянул ему в лицо и негромко спросил:
— Вы уверены, государь, что никто в целом мире не работает над чем-то подобным… в эту самую минуту?
Король отпрянул и, не ответив ни слова, метнулся вон.
Солдаты охраны изумились, когда его величество выбежал в коридор, рывком задвинул засов и на миг прислонился к двери, будто придерживая её. Потом, переведя дыхание, он шагнул к соседней камере.
На сей раз, входя, король рукой притенил глаза — и сразу встретился взглядом с обитателем помещения, стоящим у дальней стены.
Тот был вдвое моложе Тарконта, но за год их точно переделали на один образец. Грязная истрёпанная одежда висела на узнике мешком, чёрная кудлатая грива смыкалась с такой же бородой. Глаза казались ещё более выпуклыми из-за худобы.
— Ага, пожаловал, — прогудел ровный голос.
— За дверью ждёт моя охрана, — торопливо проговорил Зариций.
— Вижу, — усмехнулся Шмель, — ты не забыл нашего нежного расставания. Ладно, не бойся. Ведь сейчас ты у меня в гостях. Потчевать тебя, правда, нечем, зато почитать тебе кое-что могу.
