Александр Селин - Видеоунтерменш

– А мне нравится название.

– Что?! «Видео Унтерменшн»? Нравится? Ты знаешь, что оно означает?

– Знаю, Михаил Юрьевич. Кстати, кто его придумал?

– Да не помню. – Леснер смутился и почесал затылок. – Говорят, что режиссер Ханс Тарнат. Приехал что-то снимать в Подмосковье. Был у меня. Подсказал Вальке название, а та – художникам, ну и пошло-поехало. Вальку-то я выгнал. А художников пока нет.… Вот ведь подшутил, немчура поганый!

– Да хоть бы и подшутил. Мне все равно название нравится, – повторил Апоков. – Звучное такое, чеканное. Главное, что иностранное.

– А как же быть с теми, кто знает перевод?

– А они разве нам нужны? – удивленно поднял брови Апоков. – Их совсем немного – тех, кто знает, или тех, кто захочет понять перевод. Мы-то с другой клиентурой работаем. Я вот, например, до сих пор не знаю, как переводится «Менатэп». И никто не знает. А тем не менее самый богатый банк.

– А кстати, как переводится «Менатэп»? – поинтересовался Леснер.

– Вот видите, только сейчас интересуетесь, Михаил Юрьевич. А деньги вложили. Не знаю, как переводится. А если честно, и знать не хочу. В последнее время я много думал о будущем средств массовой информации и, в частности, телевидения. Пока я уверен, что мы с вами на верном пути. Так что все больше убеждаюсь, «Видео Унтерменшн» – это хорошо и правильно. А фонетическая энергетика какая!

– Подожди, а как же быть с этими умниками, которых мы набрали? Да они же смеяться будут над нами!

– Не будут. Или не будут работать. Скорее всего, – второе. Вот чувствую, наступят времена, когда «яйцеголовые» нам вообще не понадобятся.

С этого дня карьера Александра Апокова стремительно пошла в гору.

Выслушав рассказ Садовникова о визите на Шаболовку, Роман Руденко сначала побледнел, а потом долго о чем-то думал, покачивая головой.

– Значит, говоришь, за Христа принялись?

– Выходит, что так. За Христа.

– Ну, а ты почему работать отказался? – скривился Руденко. – Тебе же деньги нужны.

– При чем тут деньги? – обиделся Садовников. – Бог, наверное, накажет за такое. Руки отсохнут или сосулька с крыши на голову упадет…

– А у Апокова, как ты думаешь, руки отсохнут? – прищурился Роман.

– Такое впечатление, что вот у него как раз и не отсохнут, – вздохнул Садовников. – Ему все с рук сходит. Можно подумать, что его-то как раз и охраняет Всевышний. Только за что? Вот уже сколько лет не пойму…

– Я тоже об этом подумал, – кивнул Руденко. – Я давно об этом думаю. Со времен взлета Апокова. Правда, если бы телевизор можно было бы смотреть, то понимал бы, почему его Бог охраняет. А то ведь нет. Наоборот. Все провалил! Все засрал! А кто-то его охраняет! И с каждым провалом поднимает на ступеньку выше! Вот и скажи мне, кто?

– Понятно кто, Леснер.

– Тоже мне, нашел Всевышнего! – рассмеялся Руденко. – Нет. Тут не только в Леснере дело. Тут не все так просто… Надо же себе такое позволить! Иисус – Болгарин… Будешь есть что-нибудь?

– Нет. Только чаю хочу.

– Сейчас сделаю. – И Роман побрел на кухню зажигать газовую плиту.

Садовников любил гостить у Романа. В его квартире была именно та простота, которая привлекает людей, закаленных жизнью в общежитиях или часто снимавших квартиру. Никаких тебе евроремонтов, ни офисной обстановки. Курить разрешалось в обеих комнатах, и всегда запросто можно было остаться ночевать, если засиживался допоздна. Простая кирпичная «хрущевка» с потертым паркетным полом и старой родительской мебелью была когда-то желанным местом для вечеринок актеров и художников, которые навещали Романа большими компаниями. Однако два года назад Руденко сильно изменился, стал замкнутым и негостеприимным. А домой к себе впускал из прежних друзей только двоих или троих. Одним из которых был Сергей Садовников, «надежный, хотя и болтливый», как определял его Руденко. В последнее время в одной из комнат его квартиры появилась компактная лаборатория по изготовлению бризантных взрывчатых соединений. А кроме того, в каждом углу можно было найти что-нибудь экзотическое: эскизы и модели оружия с продвинутой конфигурацией, оптические прицелы, грудные мишени, военно-технические журналы, загадочные ксерокопии. И даже какая-то недособранная электромагнитная установка, способная, по словам Романа, испортить телетрансляцию в радиусе двухсот пятидесяти метров.

– А это что? – Садовников обратил внимание на висевшие на стене чертежи и диаграммы, которых не было в прошлый раз.

– Это Доронинский МХАТ, – пояснил Роман, заходя с чайником.

– А-а… Да. Похоже на то. А зачем тебе чертежи Доронинского МХАТа?

– Видишь ли, – начал Руденко, наливая кипяток в керамические кружки, – слева – это полные чертежи в основных ракурсах. Ниже – фрагменты. Я их в БТИ достал… Я теперь хорошо изучил это здание. И уже знаю, как правильно расставить октогеновые шашки. Причем так, чтобы ФСБшники не смогли их прозвонить.

– Какие шашки?

– Октогеновые. Вот смотри, на верхнем листе диаграммы ударных волн для случая, если я расставлю шашки равномерно по периметру и в центре.… А если я размещу их вот таким образом, – он подошел к листам, что висели правее, – то эффект будет примерно таким же, только взрыв надо будет инициировать всего лишь в шести местах.

– Не понял… – Садовников так и не успел притронуться к чаю. – Ты что, Доронинский МХАТ взрывать собрался?

– Конечно. – Роман говорил очень серьезно. – Вот смотри, надо изготовить всего лишь шесть десятикилограммовых шашек и расставить их здесь, здесь, и две вот здесь, у несущих конструкций…

Сергей задумался.

– Подожди, я не понял… ты объясни, тебе что, заказали Доронинский МХАТ взорвать? Его сносить, что ли, собираются?

– Я. Я собираюсь сносить, – пояснил Роман. – И не просто сносить, а сносить в нужное время. Посмотри, – он опять указал на диаграмму. – Вот так будет распространяться косая ударная волна, а вот эта, что зеленым обозначена, – встречная волна… И как раз в этом месте…

– Да иди ты со своими диаграммами! Ты мне скажи, зачем ты все это делаешь? Зачем тебе сносить Доронинский МХАТ? Что тебе МХАТ такого сделал?

– Доронинский МХАТ лично мне ничего «такого» не сделал, разве что театр так себе, – спокойно продолжал Руденко. – Дело не в этом. Дело в другом. Как ты должен знать, в мае в Доронинском МХАТе в очередной раз будет проходить конкурс «Тэфи». Он там проходит раз в год, регулярно. А значит, вся эта телевизионная тусовка соберется именно там… друг друга награждать. Представляешь, все эти леснеры, апоковы, гусины и так далее. Все! В одном месте! И в одно время! Другого такого случая не будет. Ты, как умный человек, должен это понимать. Почему они собираются именно в Доронинском МХАТе, я не знаю. Нравится им там, наверное… ну да дело не в этом. Если бы они выбрали другой театр, то вот здесь, – он указал на стену, – висели бы его чертежи.