— Мне сперва казалось, что самая хитроумная часть всей системы — это связь между цветом и возможностью приказывать. Правила определяют все стороны нашей жизни, но наша приверженность к спектру делает их для нас разумными и заслуживающими доверия. Но потом я стала считать, что, может быть, все куда проще, что сложность правил и строгость хроматической иерархии — лишь средства, а цель совсем другая.
— Какая же?
— Устойчивость. Сообщество, в котором каждому отведено свое место, каждый знает свое место и непрерывно работает, чтобы не утратить доверия. Если ты хладнокровно определяешь главную цель общества как долговечность — а не справедливое устройство, — то все сводится к простому поиску средств ее достижения. Система не будет ждать, пока кто-нибудь не проявит свою дисгармоничность, — она выявит ее на ранней стадии и из предосторожности пошлет человека на перезагрузку. Если задуматься об этом, устройство ее покажется очень изобретательным.
— Я бы первый приветствовал такое устройство, — сказал я, — если бы не убийства невиновных. Но раз уж мы собираемся рассказать всем правду, Главной конторе придется объясняться. В конце концов, правила действуют для каждого, независимо от цвета или положения. Если ее начальник знает о Верхнем Шафране, он лично несет за это ответственность.
— Почти наверняка. Но у Главной конторы есть много средств защиты: префекты, взаимный аудит, НСЦ — и ночновидцы. Мы должны ступать осторожно и не оставлять следов.
— А у тебя есть план?
— У нас был план. Но без Зейна и Охристого я не знаю, что делать. В понедельник меня ждет перезагрузка, но, вероятно, я при помощи конвейера отправлюсь в один из дальних углов Коллектива — к бандитам или что-нибудь в этом роде.
— За поход в Верхний Шафран вместе со мной тебе полагается семьсот баллов, — сказал я, — но это даст лишь краткую передышку. Отец должен мне тысячу, а Томмо сделал ставку на наше возвращение. Со всем этим мы можем вернуть тебе гражданство.
— Конечно, разумнее было бы остаться в городе, — заметила Джейн.
Мы немного помолчали: день стоял жаркий, мы спешили, а в гору шагать было куда тяжелее.
— Итак, — сказал я, когда мы сделали последний поворот и перед нами показалась зенитная башня, — есть хоть какие-нибудь хорошие новости?
Джейн посмотрела на меня с улыбкой.
— Думаю, ответ заключается в уловке. При некотором обходе правил можно внести в них мелкие изменения. Мы станем использовать правила, чтобы изменить их.
— Нарушение через соблюдение?
Она кивнула.
— Мне нравится такая формулировка.
— Как мы выведем Верхний Шафран из игры? — спросил я. — Ведь это первостепенная задача, правильно?
— Может, и нет. Надо выяснить, какие трудности нас ждут, прежде чем предпринимать что-нибудь.
— Но ведь тысячи людей умрут, если мы не сделаем чего-нибудь!
— А миллионы умрут, если мы потерпим неудачу. Мы не можем позволять себе ошибок, Эдди. Как часто, по-твоему, серая с ночным зрением и потенциальный красный префект, обладающий совестью, сходятся вместе и желают что-то изменить? Если мы будем поступать необдуманно, или поспешно, или не подготовившись как следует, нас просто заставят замолчать. И может пройти несколько сотен лет, пока кто-нибудь снова не выступит против системы. Неосторожные разговоры о призраках привели к гибели тысячи восьмисот человек в Ржавом Холме. Весь Южный Зеленый сектор стал жертвой плесени сто семьдесят шесть лет назад. Как ты полагаешь, из-за чего? Из-за крупного восстания или опрометчиво сказанного слова? О Главной конторе точно известно одно: для нее нет никаких ограничений.
Мы миновали зенитную башню и пошли вверх. Подъем сменился уклоном. Когда тени стали удлиняться, мы дошли до пурпурного дерева. Я шел медленнее, чем обычно, и мы опаздывали. Я лишь надеялся, что Томмо подождет нас.
— Так в чем же твой план? — спросила она.
Я поразмыслил.
— Остаться в Восточном Кармине и стать красным префектом.
Джейн улыбнулась:
— Ты — во власти, я — вне ее, вместе мы можем кое-чему научиться. И выработать план. А в нужный момент нанести удар.
— Значит, жизнь, как обычно, заботится о нас?
— Как обычно. Именно так. Старый хроматический вздор: за темнотой — рассвет.
Я внезапно остановился.
— Что такое, огурчик?
— Есть одно препятствие.
— Большое?
— Размером со слона. Предполагается, что я женюсь на Виолетте.
— Я как раз думала, когда же ты вспомнишь про эту гадость.
— Джейн…
— Да?
— Ты выйдешь за меня?
— Разве вы с Виолеттой не помолвлены?
— Я ни с кем ни о чем не договаривался.
— Твой отец запретит тебе.
— Я так или иначе уговорю его. И потом, смотри: это разозлит де Мальва, как ничто другое.
— Я согласна, — без колебаний ответила она. — Ты сам выберешь время, чтобы объявить об этом.
Мы снова поцеловались. Я испытал теплое, неизъяснимо прекрасное ощущение. И не только от физического действия, но и от беседы — беседы между юношей и девушкой, у которых есть высокие идеалы и великий план. Общие секреты, товарищество, взаимные обязательства — все это было частью моего ощущения. И конечно, поцелуй — в отличие от предыдущего, без привкуса жидкости ятевео. Мы остановились. Джейн стояла с закрытыми глазами.
— Мм, — произнесла она, — как это здорово. Слушай, а почему вчера ты не отправился домой в Нефрит? Я знаю, что из-за Виолетты все планы насчет Констанс рухнули, — но тебе не пришлось бы с риском для жизни идти в Верхний Шафран.
— Это из-за того, что сказал Стаффорд.
— Вот как? — подозрительно спросила она. — А что он сказал?
— Что нельзя упускать шанса завязать роман, при любых обстоятельствах. Думаю, он имел в виду тебя.
— Вот уж эти отцы! — фыркнула она. — И твой тоже сует нос куда не надо?
— Стаффорд — твой отец? Но он ведь С-8?
— Да.
— А ты С-23.
Джейн вздохнула.
— Коды, которые начинаются с С, просто обозначают адрес. Они не наследуются.
— Не знал. Да и не задумывался об этом никогда.
— Не волнуйся, — сказала она, — это свойственно всем хроматикам: не задумываться, если речь идет о серых. И спасибо тебе.
— За что?
— За такое отличное первое свидание. Мне очень понравилось.
— Ко второму свиданию, думаю, мы сокрушим Коллектив, заменив его системой, основанной на справедливости, равенстве и подлинно гармоничном сосуществовании. Что скажешь?
— Дразнилка! — ответила она и шутливо шлепнула меня по плечу.
Оставалось всего полмили до Мрачного Угла. Мы буквально пробежали их. «Форд» стоял там, где его оставили. Солнце уже зависло над вершинами холмов — если ехать быстро, можно было бы добраться до плотин, прежде чем свет совсем погаснет. Все равно придется провести ночь за городом — но хотя бы чуть ближе к нему.
