Толпа нажимала, и Джессике показалось, что на казнь явилось больше народу, чем на погребальную церемонию Пауля. Действительно, все это напоминало цирк. С интересом глядя на приготовления, Алия повернулась к матери и небрежно сказала:
– Ты должна радоваться, что все почти кончено, мама. Оскорбляя Пауля, Бронсо оскорблял нас обеих.
Джессика не могла скрыть горечь.
– Ты думаешь, Пауль хотел бы этого? Хоть Бронсо и написал столько памфлетов, когда-то они были близкими друзьями.
Шум становился громче, толпа нетерпеливо гудела.
Алия рассмеялась.
– Конечно, Пауль хотел бы этого. Не думаю, что ты достаточно хорошо понимала моего брата.
Два стражника-кизары привели осужденного на центральный помост, где стояло серое, с гладкими стенами устройство; его крышка на петлях была откинута, как капюшон погребального одеяния. Джессике оно напомнило саркофаг для великана. Хуануи, привезенный из одного из арракинских моргов, круглый, утилитарный, весь был окружен трубами, сепараторами, испарителями и коллекторами. Стенки его заменили прозрачными панелями, чтобы зрители могли видеть мучительные предсмертные движения осужденного.
Бронсо, высоко подняв голову, без колебаний и видимого страха подошел к орудию своей казни. «Да, подлинное жонглерское представление», – подумала Джессика.
Остановившись перед прозрачными стенами смертного одра, Бронсо посмотрел, как тот работает. Он знал, что умрет внутри этого устройства, но спина его оставалась прямой. Вместо того чтобы разглядывать орудие своей казни, Бронсо повернулся к Алии.
– Позволено ли мне будет говорить? Или ты заставишь меня молчать, как пыталась заставить молчать мои труды?
Лицо Алии потемнело.
– Ты и так сказал слишком много.
Она сделала резкий жест, и один из священников заткнул Бронсо рот кляпом.
Джессика не пыталась скрыть неодобрение.
– Алия, по традиции осужденный имеет право высказаться.
– Он не осужденный – он приговоренный. В своих еретических писаниях он и так сказал слишком много. Нам незачем его слушать.
Джессика взглядом попыталась извиниться перед Бронсо, но он не казался ни удрученным, ни даже просто удивленным решением Алии. Напротив, кивнул своим мыслям, отвернулся и посмотрел на толпу.
Прежде чем Алия приказала стражникам поместить Бронсо в камеру смертного одра, в огромной толпе началось смятение, сопровождаемое криками тревоги и удивления. Из толпы выступили одновременно несколько человек… все совершенно одинаковые, все с рыжими волосами. Выглядели они точно как Бронсо Верниус. Появилось еще несколько, еще десятки, потом по меньшей мере сотня двойников.
Их узнали, и по толпе пронесся удивленный вздох. Лицеделы, подумала Джессика, союзники Бронсо. Похоже, смелый иксианец давно понял, что ему придется встретить смерть; он попросил лицеделов донести его последнее послание, если ему не позволят сделать это самому.
Когда двойники Бронсо заговорили, их голоса были гулкими, искусственно усиленными, и к желтому небу, вибрируя в абсолютной гармонии, торжествующе вознеслись их слова – голосом Бронсо.
– Я Бронсо Иксианский, и мое последнее слово нельзя заглушить. Я открыл вам глаза и отомкнул слух. Я очистил миф с помощью правды. Я показал, что почитаемый вами Муад'Диб был также Паулем Атрейдесом. Показал, что ваш император был всего лишь человеком, не мессией. Открыв, кем на самом деле был Пауль Атрейдес, я оказал ему большую услугу, чем все ваши храмы, все битвы вашего джихада! Я умираю без сожалений, потому что, хоть тело мое исчезнет, слово останется.
Алия бросила в толпу стражников, но сотня или больше двойников исчезли в людском море. Лицеделы нырнули и растворились, изменив внешность. Они стащили шапки, шляпы, капюшоны и выбросили их в пораженную, ошеломленную человеческую массу.
Со своего наблюдательного пункта Джессика видела, как они разбегаются. Лицеделы походили на мошек – уносились, перелетали, порхали, исчезали. Через несколько мгновений их невозможно было отличить от других людей в толпе, и Джессика сомневалась, что хоть одного из них поймают. Хотя зрители возмущенно ревели, их явно пленил трюк, с помощью которого разыграли могущественного регента и всю стражу.
Пытаясь сохранить контроль над ситуацией, Алия резко приказала:
– Начинайте казнь!
Священники вывели закованного Бронсо вперед. Сердце Джессики жгли слезы, которые она не могла выплакать, и она решила: час пробил. В ее распоряжении собственная уловка, которой не ожидает Бронсо. Она мысленно активировала код, потом молча, мысленно и в глубине гортани, произнесла нужные слова.
Бронсо как будто на мгновение застыл. Перед ним зияла пасть смертного одра, за ним ревела толпа. Он обернулся и посмотрел на Джессику.
– Какое высокомерие! – сказала Алия. – Только посмотрите, как он на нас глядит!
Джессика сосредоточилась и сформировала слова, которые мог бы явственно услышать Бронсо.
«Я здесь. Слушай внимательно. Я поведу тебя с помощью техники Бене Гессерит. Позволь мне облегчить твои страдания».
Она не может за несколько секунд обучить его технике прана-бинду, но может помочь сосредоточиться.
– Он храбр, Алия, – сказал Дункан. – Посмотри, какое у него спокойное лицо.
– Боги внизу, мне это не нравится, – проворчал Гурни. – Так мы показываем империи свою цивилизованность?
– Так мы всю империю заставляем быть цивилизованной! – возразила Алия.
Бронсо стоял, глядя внутрь установки. Через собственные химические рецепторы Джессика слышала его мысли. «Я чувствую себя гораздо спокойней, миледи. Спасибо».
Стражники втолкнули осужденного в жесткий загон смертного одра. Бронсо не сопротивлялся. Толпа ревела, выкрикивая оскорбления на множестве языков империи. Несколько секунд Бронсо спокойно смотрел на небо, потом стражники опустили тяжелую крышку хуануи, закрепили зажимы и захлопнули замки. По кивку Алии они привели в действие простые приборы управления и начали медленно извлечение влаги из живого тела Бронсо.
Все это время Джессика поддерживала постоянный контакт с Бронсо. «Теперь осталось время только для одного, – молча сказала она. – Повторяй за мной».
Она знала, что в его теле установлены датчики, и техники собирают данные о боли и о состоянии центров мозга. Алия будет разочарована, увидев эти данные. Очень разочарована.
Сохраняя при помощи Джессики сосредоточенность, Бронсо отключился от боли, от сморщивания обезвоживающегося тела, плоть его обращалась в пыль. Она говорила с ним, и в последние мгновения жизни он мысленно повторял ее слова.
