Анатолий Ириновский - Жребий

— Ну, хорошо, хорошо. Обойдемся без бутылочки. Значит, послезавтра, в шесть вечера. У центрального входа на Митрофановском. Так? — уточнил Сатана.

— Да, — подтвердил Нетудыхин.

— Быть и здравствовать Злу! — сказал Сатана. — Не опаздывать. До встречи!

Нетудыхин повесил трубку и вытер взмокревший лоб. Теперь требовалось подыс-кать помощников. У Нетудыхина отсутствовали знакомые, которых можно было бы при-гласить на столь откровенно варварскую роль. Но у него имелись родители, через кото-рых он мог выйти на нужных людей. Папаша Андрея Глыбы все время вертелся у него на уме. Бывший штангист, мужик весом килограммов под 120, работал Глыба-старший на мясокомбинате забойщиком, любил пображничать и знался с публикой спортивно-криминальной. В свое время Тимофею Сергеевичу пришлось немало повозиться по вос-питательной части с Андреем. Папаня его, Григорий Павлович, был внутренне обязан Нетудыхину, на что собственно и расчитывал Тимофей Сергеевич. Именно тогда Нету-дыхин и сблизился с Глыбой-отцом.

Пришлось наносить визит домой. Григорий Павлович выставил на стол бутылку "Пшеничной". Жена подала салат, жареные яйца и ветчину. Знай наших!

Тимофей Сергеевич объяснил суть дела: надо с одним "козликом" расчитаться. Глыба принял заявку без удивления, но уточнил: а до какой группы инвалидности необ-ходимо заделать товарища?

Даже не бить, держать только? Ну, это мелочи! Пусть Нетудыхин завтра подходит часам к шести к пивбару "Маруськины слезы", и там Глыба сведет его со своими людь-ми.

— Я тебя познакомлю с Мишаней Картавенко — у него захват, бля, мертвый.

— Мне собственно колотить его не надо. Мне чтобы они его подержали пару ми-нут недвижимым.

— Да я тебе подберу таких амбалов, быка полчаса будут держать — не дрыгнет.

Под конец разговора Нетудыхин поинтересовался своим бывшим питомцем.

— Как Андрюха?

— Андрюха? Хэ! Поступил, стервец, в институт. Взяли как спортсмена. Не захо-тел к отцу идти напарником. Ну, дурень, пусть тягает штангу! До времени, конечно. По-том ты оказываешься никому не нужен. А тут свежий кусок мяса всегда у тебя есть.

Да, конечно, мясо есть мясо. Ветчина, между прочим, первоклассная.

На следующий день, с утра, Тимофей Сергеевич поехал на Митрофановское клад-бище и проделал нечто, напоминающее рекогносцировку: обследовал самые глухие углы кладбища, отыскал старый, выброшенный кем-то деревянный крест, наметил место, где намеревался расправиться с Сатаной. А вечером, как и договаривался, он встретился в пивбаре с Глыбой и его корешами. Мужики оказались дюжими. Оба бывшие борцы, на-качанные и не пьющие из мелкой посуды, дабы не делать одно и тоже множество раз. Вчерне обговорили суть дела. И, конечно, уточнили, чем будет оплачена работа.

— Наличными, — сказал Нетудыхин.

— Сколько? — поинтересовались.

— Я думаю, куска вам достаточно будет, — небрежно ответил Нетудыхин.

Все трое, включая Глыбу, удивленно переглянулись между собой.

— Так его что, мочить надо? — последовал вопрос.

— Зачем же? Это уже преступление, — сказал Нетудыхин. — Его не замочишь. Он гусь особенный.

— Как это не замочишь?! Пару раз посадим на задницу — через десяток дней доз-реет сам.

— Нет такой необходимости. Что с ним делать конкретно, я скажу потом, на мес-те. Или вас сумма не устраивает?

— Ты, наверно, хотел сказать стольник, а не кусок? — засомневались.

— Я сказал то, что сказал, — тысяча! И плата потому такая, что клиент необыч-ный.

— Боксер?

— Нет.

— Борец?

— Нет.

У мужиков заиграли желваки на лицах. Один из них сказал, заводясь:

— Где этот мудак? Покажи мне его! Я сейчас с него блин сделаю!

— Не надо лишних движений. Поберегите свой гнев на завтра.

— Ну, хошь, я Эда в придачу до потолка крутану? — Имелся в виду бармен Эдик.

— Это за что же? — поинтересовался Нетудыхин.

— А он, сука, народ дурит!

— Пусть лучше Эдик нам пива еще нальет, — сказал Тимофей Сергеевич и вы-ставил из своего портфеля бутылку водки на стол.

— Леха, — сказал Глыба, — кончай! Пойди принеси еще четыре бокала…

В общем-то, особенно не распивались ввиду предстоящей завтра работы. Но вы-шли из бара уже затемно и потеплевшие.

Когда Глыба ушел, Нетудыхин еще раз напомнил о своих требованиях: не опаз-дывать, не похмеляться, ожидать его на центральной аллее. Начинать операцию только по его знаку, когда он поставит портфель наземь. Возможно, с клиентом у него состоится длинный разговор, даже наверное состоится — ждать. Держаться подальше, чтобы не вызвать подозрение. А вообще — действовать по обстоятельствам.

Ночью Тимофей Сергеевич никак не мог уснуть. Он сам потихоньку заводился и, испытывая нетерпение, с усилием удерживал контроль над собой.

На следующий день, с трудом дождавшись второй половины дня, за полчаса до назначенной встречи, он был уже на территории Митрофановского кладбища.

Мужиков на условленном месте не оказалось. "Ну, подлецы, забухали, наверное! Пропало дело". Сколько раз Нетудыхин давал себе слово не связываться со спивающейся публикой — и так опростоволосился.

Нетудыхин прошвырнулся по центральной аллее, обозрел окрестности — пусто. А время неумолимо приближалось к шести. Все задуманное рушилось. Ведь один он не справится с Сатаной. Теперь надо было как-то выпутываться из этого положения.

Он яростно выругался и направился к кладбищенскому въезду.

Глава 32

Царапинка

Нетудыхин заметил Ахриманова еще издали. Сатана вертелся возле женщин, про-дававших цветы. Цветы его, стервеца, интересовали, цветочное искусство похоронного обряда. По-видимому, он поджидал Тимофея Сергеевича со стороны автобусной оста-новки, потому как удивился, услышав голос Нетудыхина за своей спиной.

— Ах, вы уже здесь! — обернулся Сатана. — Очень рад! Очень рад такой вашей пунктуальности! — И подал, улыбаясь, Нетудыхину руку. Пришлось Тимофею Сергее-вичу принять это вынужденное рукопожатие.

Одет был Сатана в приличный импортный костюм. Если не ошибаюсь, чешского производства. Он выглядел слегка возбужденным, и глаза его посверкивали тем антраци-товым блеском, который появлялся в них, когда он находился в состоянии предвкушения удачи.

— Вы загорели, похудели! — говорил он, почти любовно оглядывая Нетудыхина. — Что-то случилось? Житейские неурядицы? Любовные интриги? Это все преходящее, Тимофей Сергеевич. В отпуске нужно отдыхать и поправляться. Тем паче, что впереди предстоит трудная работа… Это зачем же я вам так срочно понадобился? Через неделю я выхожу в школу. Могли бы и подождать.