— Разве я что-то сказал об этом? — не сдавался Оригинал. — Нашему обществу претят такие ненатуральные средства. Я говорю о самом естественном. Какая женщина откажется от столь мелкой услуги для ОРП, как зачатие и потом роды? Если, конечно, исполнительницам будет гарантировано продление Сонрая…
Методист долго молчал.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — поднял голову Оригинал. — Не вызовет ли твое решение недовольства в ОРП… Мой совет: поменьше информации.
— Опасаешься за себя, Оригинал?.. Не опасайся, моральные угрызения недостойны Разума. — Методист встал, показывая, что его собеседник может уйти…
В столице ОРП жили в основном сановники: вся высшая знать аналитиков, советников, организаторов. Из двадцати мегаполисов, в которых было рассредоточено все население страны, в столице обитало меньше всего жителей, и сюда приезжали редко, и только по самым важным делам. Информацию и контроль безукоризненно обеспечивали совершенные средства связи.
Мария по пути в мегаполис злилась, что не в силах справиться с собой, что волнуется, надеясь на какую-то новизну в своей жизни… Низкие, недостойные эмоции! Ей отвели место в стареньком пансионате на окраине города, только тут она начала успокаиваться. Вызвали ведь де только ее. Ну, а раз есть окружение, то всегда из него можно выделиться.
Соседка по комнате что-то подсчитывала на миникомпьютере и откровенно досадовала. Наконец, выключила аппарат, сунула его в чехольчик:
— Где мы с тобой встречались?..
— Наверное, на принятии закона о нравственности, — без интереса откликнулась Мария. — Больше я никогда не покидала свой десятый мегаполис…
— Да, наверное, так. Я тоже выезжала из своего третьего только раз. Тогда… Кстати, ты заметила, что собрали бывших активисток нашего движения. Зачем?
— Мой муж любит повторять старинную фразу: любопытство губит женщин, — усмехнулась Мария. — Как мы еще все-таки несовершенны.
Она была уязвлена: ведь думала, что вызвали лишь ее одну для сверхважного дела, а тут кого только нет. Хотя стоит ли открещиваться от своего прошлого? Была борьба…
Соседка тряхнула ярко-медными волосами и сквозь зевоту сказала:
— Пока у нас есть воображение, никто не запретит думать о будущем… Но, вообще, я разочарована Сколько мы натерпелись в борьбе за наш закон — и хоть бы какое вознаграждение! Ведь могли они дать нам хотя бы год продления! Не всем, активисткам только. Вспомни, в кого плевали самцы-мужчины, кого поносили старики-развратники, а мы боролись! И что же? Пригласили на церемонию принятия закона, показали по телевидению! И ни одного месяца продления за все наши страдания!
— Перестань!
Соседка удивилась, но не испугалась. Мария же скрестила руки на груди:
— Что вы все только мямлите — продление, продление! А вот эта, настоящая жизнь дана для чего?! Без приманки мы уже не хотим ни думать, ни работать! Будь моя воля, я упразднила бы Сонрай. Он несовместим с Разумом!
Соседка ничуть не стушевалась, недаром ходила в активистках.
— Об этом тебе лучше поговорить с Главным Организатором. Я уверена, что для нас непременно приготовлено продление этого… Сонрая. У меня всего шесть лет, пролетят мигом… Знаешь, чего я хочу первым делом?.. Нет, тебе не скажу.
— Хочешь родить, — устало обронила Мария. — По закрытой статистике, две трети женщин хотят в Сонрае пережить муки родов. Тьфу, какая мерзость! Искусственная боль, искусственный страх… Конечно, все объяснимо — инстинкт материнства, зов природы. Но ведь и с ними может совладать Разум! На что нам дан мозг?
— А я хочу рожать, — как бы отмахнулась собеседница — Я — Эльза… Кстати, во всем нашем мегаполисе одна я ношу такое имя!
“Как быстро деградируют все эти кокетки, каким тайным вожделением наполнены их сны и мысли”, — по думала Мария.
— Мне надо спать, — сказала она. — А твое имя… К чему нам имена? Не проще ли иметь условную нумерацию и пароль, означающий город?
— Нет, я хочу остаться Эльзой! А тебя могу звать как хочешь. Пять, ноль — восемь, дробь десять.
— Муж говорит, что у меня одно из самых древних имен…
— Умный попался муж. — Ирония так и сквозила. — Обозначим его — пять — ноль — семь…
— Перестань!
Соседка вышла в коридор, Мария повернулась к стене Что же будет завтра? Зачем вызвали? И как попасть к Методисту, как высказать ему все свое, у сердца ноющее?..
Он переоделся в легкий синий комбинезон и ощутил озноб. Во всем здании Главной Администрации только в туалетах висели зеркала, но Методист поленился туда пройти. В своем, персональном туалете он зеркал не держал.
Волнение не проходило, но оно не было неприятным Он так редко испытывал простые чувства, так умело глушил их рассудком, что сейчас находился как бы в трансе, в приятном неопасном недомогании, когда рассудок стыдливо, даже блаженно дремлет.
Методист вошел в зал и вздрогнул: все восемьдесят женщин поднялись:
— Да пребудет порядок!
Этого стоило ожидать от бывших активисток, которые вряд ли когда-нибудь утратят строевую выправку юных лет. Методиста подпирало желание выкрикнуть: “воль-но!” или “кру-гом!”, но он сдержался и велел сесть. Зал был невелик, его ряды вытянулись овально, и Главный Организатор внимательно прощупал взглядом собравшихся, не дойдя, впрочем, до конца дуги. Мария сидела чуть в стороне от центра. “Пепел волос…” — мелькнуло у Методиста. Он хрустнул пальцами — манера педантичных и расчетливых.
— У ОРП есть на кого положиться! — сам не зная почему, выкрикнул он и тут же зло оценил: ложный пафос воинствующего вождя. Спокойнее, их не надо ни в ем убеждать. Только не забыть про Сонрай. — Вы уже доказали в юности свою верность порядку, вы — самые разумные из миллионов наших женщин!
Почти половина активисток подалась вперед, чтобы благодарно вскочить, но Методист успел сделать упреждающий жест рукой. Мария же отнюдь не порывалась встать.
— У вас полноценное здоровье, а именно оно необходимо для предстоящего дела! Сразу объявляю ценз продления Сонрая — каждой три года!
Теперь уже почти все ждали одобрительного кивка, чтобы вытянуться в струнку и грянуть традиционное: “Порядок во всем разумен!” Но Мария опустила голову — опять не как все.
— Суть дела такова. Вам предстоит зачать от категории посторонних лиц и родить по одному мальчику. Наши медики гарантируют только мальчиков. Эти существа не будут считаться вашими детьми, и в первые недели после их рождения вас от них освободят. Вы спросите, почему посторонние лица, а не ваши мужья будут партнерами? Так необходимо ради высших интересов ОРП. Конечно, мужья будут информированы о вашей миссии. Я уверен, они оценят ваше мужество. У таких женщин должны быть сознательные мужья! Что же касается статьи закона о внебрачной связи, то на вас его действие не будет распространяться — так мы решили. Но только на этот исключительный случай. Ваш закон — вам его и соблюдать дальше… Сегодня вас ознакомят со всей процедурой и обследуют. Те дни, что вы проведете в клинике, не будут свободными. Работа найдется для вас и там. Да не оставит вас Разум! Есть вопросы?
