– А я вот что думаю, – закуривая вторую сигарету, сказал парень – будто прочитал мысли Мартина, – никакая это не транспортная сеть. Наши-то идиоты чего решили? Лежат эти штучки по сейфам и ради пущей безопасности скачут туда-сюда…
– А ты как думаешь?
– Я думаю, – гордо сказал старатель, – это помойка. Где-то там, внизу, живут Чужие. Весь свой мусор они гонят на поверхность, в помойные ящики. Он тут полежит-полежит, да и уничтожается… А мы повадились открывать ящики и рыться в отбросах…
– Интересно, – согласился Мартин, с большим уважением поглядев на парня. – Но почему мусор такой однообразный? Почему не уничтожается на месте? Почему некоторые штуки всё-таки работают… зачем их выбрасывать?
– Никогда не доводилось случайно хорошую вещь выбросить? – ответил Андрей. – Часы там… кольцо… батарейку…
– Согласен, – кивнул Мартин.
– Во! А почему не на месте уничтожают… может, они такие чистюли, неприятно им мусор в доме жечь. Однообразный мусор потому, что большую часть они перерабатывают во вторсырьё, выкидывают лишь полную ерунду…
– Браво, – сказал Мартин. – Напиши статейку в «Дайджест для путешественников».
– Так и собираюсь, – скромно сказал парень. Часы его вновь пискнули, и он принялся открывать «сейф». На этот раз Мартин рискнул помочь – парень не возражал. Они сдвинули тяжёлую крышку – и в только что девственно чистом углублении обнаружили пригоршню пурпурного порошка.
– День прожит не зря, – обрадовался старатель. – Это верные две сотни евро!
Достав из рюкзака стеклянную баночку, маленький совок и кисточку, он покосился на Мартина и сказал:
– Но, согласно моей версии, пурпурный порошок – экскременты Чужих.
– Значит, насморк им не лечишь? – уточнил Мартин.
– Лечу, – аккуратно собирая порошок, сказал парень.
– Ну, удачи тебе, – пожелал Мартин. – Пойду я… где лучше остановиться?
– «Дохлый пони», – лаконично ответил старатель.
Мартин крякнул. Кивнул и двинулся к огням посёлка – окликнув Андрея уже с порядочного расстояния:
– Слушай, а как девчонку зовут, что ключ нашла?
– Вижу, как ты хабаром не интересуешься! – развеселился парень. – Ирина её зовут!
– Понял, – откликнулся Мартин.
– Только не хочет она ключ продавать, зря губу раскатал… – донеслось из тумана.
Мартин не ответил, он уже шёл по чёрному камню к огням посёлка. Пару раз попадал на скользкие участки, один раз даже упал и прокатился, полюбовавшись перекошенным отражением своего лица в чёрном зеркале.
Потом он вышел на одну из электростанций посёлка. Обнесённые символическим низким ограждением, из скалы торчали с десяток металлических прутьев, косо вбитых в камень. Прутья были попарно соединены в цепь, дальше к посёлку уходил толстый, хорошо изолированный кабель.
Электричество на Талисмане было везде. Только копни поглубже – и поищи две точки с хорошей разностью потенциалов. Со временем таинственная электростанция истощалась, но на полгода-год её вполне хватало.
Мартин пошёл вдоль кабеля – и вскоре оказался на окраине Амулета. Нетрудно было понять, почему именно это место выбрали под посёлок – здесь текла мелкая широкая река. Из спокойной, вялой воды вставали приземистые деревья – источник пищи и стройматериалов. Старичок с ружьём за спиной сидел у берега – караулил плантацию. На Мартина он посмотрел доброжелательно, но всё же с профессиональным вниманием вахтёра.
Мартин помахал ему рукой. Не собирался он покушаться на общинное (а может быть, и частное) достояние.
Ему была нужна Ирина.
И ключ от тайн Талисмана.
Здесь не любили мягких красок.
Опалесцирующий белый туман и без того скрадывал цвета. Превращал красный – в розовый, ультрамарин – в бирюзовый, хаки – в оливковый, коричневый – в цвет загара.
И каждый домишко в посёлке сражался с навязчивой пастелью, одевался в кричащие цвета. Уж если малиновый – так до глянцевого блеска, до сочности свежей крови. Уж если лазурь – то звенящая, будто утреннее небо над Средиземным морем. Уж если зелень – то густая, мятная. Уж если синий – то настоящий синий; то, что в английском языке называется royal blue, а в русском – не называется никак со времён большевистской революции.
И даже кремовые стены таверны «Дохлый пони» были выкрашены чем-то столь кремовым, что скромный пастельный тон превратился в пронзительный, торжествующий сливочный взрыв, в волшебный домик из вареной сгущёнки, который могли бы придумать братья Гримм, угоразди их родиться в Советском Союзе.
Мартину запоздало припомнилось, что одним из лучших товаров для Талисмана считались краски. Теперь он знал почему.
А у дверей «Дохлого пони», одетая в короткое платье василькового цвета, стояла Ирина Полушкина.
Мартин остановился в шаге от девушки. Он молчал – слова были бесполезны.
Медленно, будто во сне, Ирина шагнула навстречу. И прижалась к его груди.
– Мы никуда не уедем, – прошептал Мартин, пряча лицо в её волосах. – Слышишь, Иринка? Никуда. Мы останемся на Талисмане. Навсегда. Ты и я. Слышишь?
Слова вязли в тумане. Брели мимо шелестящие тени прохожих, из-за закрытых дверей таверны слабо доносилась незнакомая музыка. Ирина все вжималась и вжималась в Мартина, будто не было у неё сил оторваться и посмотреть в глаза своему незадачливому спасителю и любовнику.
– Как? – всё-таки прошептала девушка.
– Просто исчезла, – ответил Мартин. – Ты была на Станции Шеали. На Станции Талисмана тебя не стало.
Он наконец-то решился взять Ирину за руку. Ладонь была тёплой и живой. Той же самой.
– Я давно знала, – сказала Ирина. – Ещё после… после Прерии догадалась. Тут ещё разговорилась с одним человеком… в общем, чем кончится – стало ясно. Я потому и сидела на месте, ждала…
– Меня? – спросил Мартин.
– Вначале – старуху с косой, – спокойно ответила Ирина. – А потом стала ждать тебя.
Она оторвала лицо от Мартина. Их взгляды встретились. Глаза Ирины были сухи и спокойны.
– Мне кажется, что я – её вестник, – прошептал Мартин.
Ирина покачала головой:
– Нет. Ты её соперник. Только никому из людей не удавалось выиграть этот бой. Идём, Мартин.
Она мягко потянула его к дверям «Дохлого пони».
– Ирина… – сказал Мартин.
Девушка прижала палец к губам. Прошептала:
– Тс-с! Потом. Все – потом.
И улыбнулась.
В этот миг Мартин с ясностью обречённого понял, что он никогда не сможет спорить с Ириной Полушкиной, последней и настоящей. Что его слова «останемся на Талисмане» – не просто слова, что он и впрямь не сможет её покинуть.
И что он больше не сможет жить без этой девчонки.
