Ознакомительная версия.
Океан мерно вздыхает, капли дождя шлепают по поверхности воды, барабанят по лицу. Эвелин покачивается на волнах, лежа на спине и раскинув руки. Глаза ее закрыты, грудь едва заметно вздымается. Девушка спит. В нескольких футах под ней медленно колышутся лиловые стебли лаванды — словно пробегает по полю ветерок.
Внезапно Ева вздрагивает, открывает глаза. На лице появляется растерянное выражение — как у человека, который не понимает, где он и как здесь оказался. От резкого движения девушка погружается в воду с головой, выныривает, встряхивает мокрыми волосами, быстро плывет к краю поля. Стебли лаванды, покачиваясь, цепляются за ее одежду. От их прикосновений Еву охватывает дрожь. Эвелин взбирается, поскальзываясь, по размокшей тропинке, отжимает на себе брюки. Прислушивается, озирается вокруг, свистит по-мальчишески, сунув в рот пальцы.
Взметая копытами фонтаны брызг, вниз по склону несется океанский конь. Подлетает к Еве, останавливается, трясет головой. Эвелин хватается за гриву, подтягивается, садится на мощную спину, берет в руку уздечку и бьет скакуна ладонью по крупу:
— Пошел! А ну, пошел! Быстрее!
Конь несется во весь опор, едва касаясь копытами раскисшей земли. Ева направляет его параллельно дороге в Нью-Кройдон, в сторону от идущих прочь из города людей. Она сидит, склонившись к шее скакуна, прикрыв глаза и боясь оглянуться на Гринстоун. Она знает, что увидит. И она помнит, как все случилось. Одного не может понять: как она могла это сотворить?
— Быстрее, — умоляет она, погоняя коня. — Быстрее, тварь морская!
До Нью-Кройдона остается не больше пяти миль, когда Еве вдруг становится плохо. Она хватает ртом воздух, кашляет, давится. Слабеющие руки отпускают уздечку, и девушка мешком валится в грязь под копыта коня. Скакун резко останавливается, возвращается и тычет в хозяйку мордой. Эвелин дрожит, как в ознобе, размазывает грязь по лицу. Цепляясь за коня, она встает, выжидает минуту, пытаясь выровнять дыхание, и снова садится верхом. Грязные пальцы утопают в белоснежной гриве, воздух вырывается из легких с хрипом. Ева сутулится, словно у нее что-то болит в груди, стонет. Конь косится на нее темным глазом, фыркает беспокойно.
— Бе… ги… — выдыхает Эвелин, бьет его пятками в бока, и он снова срывается с места.
Разлетаются клочья травы и брызги из-под конских копыт, бьет по спине всадницы косой ливень. Эвелин Фланнаган плачет, понимая, почему ей так плохо, и гонит коня во всю прыть.
С крыльца дома заместителя нью-кройдонского мэра сбегает полуодетый Этьен Легран и несется со всех ног к аэровокзалу, лавируя между брошенными на дороге машинами.
— Дыши, Уильям, — просит он. — Держи ее над водой. Дыши, Сибил.
«Я успею! Я обязан успеть!»
Струи дождя стекают по голым плечам, обжигая кожу. Пульсирует нарывом правая рука. Левую Этьен почти не чувствует, лишь в районе запястья искрой пробивается пульс.
«Почему я не понял этого раньше? Они же не просто попрощаться приходили, Лоа всемогущие…»
Водяной конь влетает в здание аэровокзала, несется к платформам. Люди кричат, разбегаясь в разные стороны. У самого оцепления при входе на регистрацию Эвелин натягивает веревочные поводья, скакун встает на дыбы и рассыпается каскадом холодных брызг. Мокрая, грязная девушка перекатывается по мозаичному полу под ноги изумленным полицейским, встает.
— Мисс?.. — с опаской окликает ее страж порядка. — Мисс, вы куда?
Ева бежит к входу на посадку, отталкивает полисмена, пытающегося ее остановить.
— Мисс, стойте! Куда вы? У вас есть билет?
Эвелин останавливается, обводит взглядом полицейских и солдат.
— Пропустите, — требует она.
— Туда нельзя. Что вы себе позволяете?
Ева низко рычит Имя Камня, и стена вокзала напротив нее собирается в складки, словно мятый лист бумаги. Потолок угрожающе идет трещинами, роняет тяжелую люстру.
— Мне такое с вами проделать? С дороги!
Ее пропускают, и девушка бежит дальше. С разбегу бьется об неприметную дверь, ведущую в служебные помещения вокзала, несется по узким коридорам, спускается по лестницам. Заворачивает за угол и останавливается, будто налетев на незримую стену.
— Мамочка моя…
В тусклом свете единственной лампочки кровь на виске Элизабет выглядит черной, словно деготь. Широко распахнутые глаза смотрят мимо Евы, рот приоткрыт, на лице навеки застыла маска страха и изумления. Эвелин становится на колени, целует мать в щеку — нежно, как в детстве. Опускает ладонь на холодный лоб, закрывает Элизабет глаза.
В нескольких шагах дальше по коридору — дверь. Поддается слишком легко. Эвелин переступает порог, заставляет себя смотреть вперед. Из-под решетки, закрывающей сверху яму-подвал, по полу медленно растекается вода. И бессильно лежит на ржавых прутьях тонкая детская рука, сжимающая маленький мешочек на шнурке — белая, словно мрамор. Ева забывает, как дышать. Рвет вверх решетку, перехватывает запястье Сибил, второй рукой тянет к себе Уильяма. Близнецы кажутся ей тяжелыми, как каменные статуи. Девушка теряет равновесие, срывается в яму, барахтается, пытаясь удержать младших, захлебывается горькой ледяной водой.
Сильная рука хватает Эвелин за шиворот, не давая погрузиться под воду. Секунды — и девушку вытаскивают на край ямы.
— Подтягивайся, — выдыхает Этьен.
Ева хрипло дышит, тащит к себе за руку Сибил. Этьен подхватывает девочку под мышки, вынимает из воды. Пальцы Сибил накрепко переплетены с пальцами правой руки брата. Эвелин подталкивает Уильяма со своей стороны, помогая Леграну. И только оттащив близнецов от края, Этьен вытягивает Еву на мокрый бетон. Вдвоем они бросаются к детям, трясут их, тормошат. Тщетно.
— Нет же… Нет, не поздно! Делай, как я!
Этьен укладывает Сибил на спину, поворачивает ей голову вбок, кладет друг на друга ладони девочке на грудь, сильно и ритмично нажимает.
— Ева, очнись!
Эвелин садится на пол, обнимает Уильяма и тихо-тихо плачет, прижимая его к себе.
— Ева, черт возьми!!!
— Тс-с… Они спят. Не кричи, — улыбается девушка сквозь слезы, убирая со щек брата прилипшие светлые пряди. — Они так устали…
«Раз, два, три, четыре, — считает про себя Этьен. — Девять, десять…»
Руку под шею девочке, запрокинуть ей голову, глубоко вдохнуть, выдохнуть в приоткрытые белые губы. Снова ладони на грудину, считать до десяти. Руки чужие, холодные, слушаются с трудом.
— Помоги Уильяму! — просит Этьен. — Время, Ева! Время уходит!
Девушка тихо баюкает брата в объятьях, глядя в одну точку.
— Оставьте, Доктор Легран, — раздается из дальнего угла котельной мужской голос. — Они оба мертвы уже минут десять. Все ваши усилия тщетны.
Ознакомительная версия.
