— Где наши манеры? — развязно заговорил он. — Человек с горы спустился, весь побритый и ухоженный. Такой отважный. Людей пришел лечить?
Это была улыбка висельника. Он решил позабавиться. Натан Ли ждал. Человек плюнул ему в лицо.
Натан Ли знал: это только начало. Он вытер теплую слюну со щеки, взглянул на свои пальцы, потом — на солдата. Натан Ли мог отпрянуть или ответить на выпад — и то и другое лишь вызвало бы все ту же смертельную жестокость. Их кулаки были в шрамах, лица — в синяках. Они в кровь колотили друг друга, дожидаясь кого-нибудь вроде него. Если его начнут избивать, остановиться они уже не смогут. Слышно было, как бежит внизу река, и перед глазами возникла картинка: его тело плывет по течению к затору из трупов.
На мгновение показалось, что ничего сделать нельзя. Но тут его осенило: при всем избытке винтовок и злобы эти люди не застрелили Аппалусу. Значит, в них еще жила частичка прекрасного.
Притворная улыбка солдата расползлась еще шире. Натана Ли окружили кольцом. Отовсюду летел хриплый смех. Натан Ли удивил их, да и самого себя тоже. Особо не задумываясь, он стряхнул слюну с пальцев себе на язык — принял дозу инфекции.
Солдаты удивленно заморгали. Все умолкли. Прямо у них на глазах Натан Ли добровольно проклял себя. И стал одним из них.
Через минуту первый солдат шагнул в сторону. Его пропускали. Нож никто не обнаружил.
Миранду разбудил голос капитана.
— Смотришь? — спросил он.
Миранда зажала телефон между плечом и ухом. Провела рукой по лицу, стряхивая остатки сна.
— Смотрю что?
Она неловко поднялась с матраца на полу кабинета.
— Значит, не смотришь?
— Я, наверное, заснула, — виновато пробормотала она.
— Ему удалось перейти.
— Отлично.
На часах было девять. «Утра или вечера?»
— Поначалу вроде как намечалась заварушка. Уж не знаю, что он им сказал. Но его пропустили. Много-то с выносных камер не разглядишь.
Миранде вдруг показалось, что в комнату вполз зимний холод.
— Натан Ли? — прошептала она.
Капитан молчал почти минуту.
— А он тебе не сказал?
И тут взгляд Миранды упал на стол. Он оставил свою книгу сказок.
Натан Ли вошел в огромную пасть осады, многоголосия, дикарской веры. Он полагал, что прежние странствования сделали его привычным к подобному. Но несмотря на все ужасы Азии, ее дикие, оставленные жителями земли были, по крайней мере, пустынны. Здесь же всюду сновали мертвецы. Они разговаривали, пели и молились. Едва держась на ногах, ссорились, ползали, рыдали, славили Бога. Сидя на сваленных в грязь кучах трупов, они безостановочно шептали чьи-то имена. Натану Ли вспомнились клоны из «Года зеро» в своих камерах: безымянные сами, но непрестанно шепчущие себе под нос какие-то слова.
Вирус проявлял себя буквально всюду — в прозрачной плоти, в пустых безжизненных глазах. Любовники соединялись, чтобы заботиться друг о друге, пока совсем не угаснет сознание. Родители привязывали к запястьям ручонки заболевших детей и водили их за собой, как маленькие стайки животных. Люди скручивали своим близким руки и ноги веревками, чтобы те не бродили по ночам, а потом забывали о них и уходили прочь, оставляя мучиться от голода в стылой грязи. Все равно пищи взять негде, сказал себе Натан Ли. Тем не менее еда была. Паломники даже не пытались хоть как-то спрятать ее следы: всюду белели обглоданные кости, будто вокруг царил нескончаемый пир.
Инфекция вовсе не прикончила их. Гораздо больше было живых и ходячих, чем неподвижно лежавших на земле. Паломники умирали тысячами, но в живых оставались сотни тысяч. Натан Ли шел через их унылые скопления, его сопровождали пристальные взгляды их красных от дыма глаз из-под темных одеял, спутанных волос, клочковатых бровей. Они дрожали от лихорадки, кашляли от пневмонии, гриппа и туберкулеза. Хромали от ран. Их веки покрывали струпья. Испражнения вытекали из штанов. Такими, наверное, были крестоносцы на пути в Иерусалим.
Несомненно, их вдохновила война. Каждый второй был худо-бедно вооружен. Идя вдоль шоссе, Натан Ли видел, как собравшиеся в кружки вояки-охотники чистили винтовки и вели разговоры — скелеты, обмотанные патронташами. Он избегал встречаться с ними глазами. Очень боялся их, да и себя тоже. Что он здесь делает? Все так нелепо. С таким же успехом он мог бы уговаривать темное небо очиститься. Здесь даже лица детей вымазаны машинным маслом и грязью.
Никто его не знал, но казалось, что узнает каждый. Он чист, здоров, цел и невредим — американское чудо. Он изумлял и пугал их. Лицо его было умыто и выбрито. Ни дредов, ни бороды, ни гноящихся язв. Все зубы на месте. Перед ним расступались, давая дорогу. Он был словно реликвией из их прошлого. Любопытные увязались следом.
«Хвост» сначала был маленьким, но постепенно рос. Чем дальше углублялся в толпу Натан Ли, тем больше народу тянулось за ним. Он слышал их за спиной, чувствовал их удивление. Было очевидно: люди ожидали чего-то или кого-то, способного взорвать ужасающую монотонность и мучительную скуку. Годился любой повод. Он заменил им кофе и «разговорное радио».
За мостом Натан Ли собирался смешаться с толпой и незаметно добраться до места. Но все обернулось иначе: его шествие словно обрело собственную жизнь. Скорость, с которой оно протекало, встревожила Натана Ли. Он способен был управлять ими не лучше, чем Миранда вирусом. Спускаясь с обледенелых куч нечистот вдоль обочин дорог, выходя из прилегающей пустыни, паломники следовали за ним без всякой причины. Он хотел остановиться и заорать, чтобы те убирались прочь, но они были у себя дома, а он — чужак. Он хотел повернуть и спрятаться, но сообразил, что это только вызовет лишние подозрения. Поэтому Натан Ли медленно продвигался к «клеверному листу»[95], маячившему впереди у пересечения с трассой I-84.
В гражданстве паломников усомниться было невозможно. Во-первых, они собирались более густо вдоль дорог и непосредственно на них, как будто хайвеи были частью души каждого из них. Во-вторых, их объединяла одежда. Хлопчатобумажные спортивные фуфайки «Little Mermaid» перемежались с хоккейными свитерами NFL, джинсы «Gap» — с камуфляжем времен «Бури в пустыне», униформа работников фастфуда — с куртками «Федэкс корпорейшн» и «Ю-эс постал сервис», искусственный мех — с настоящим. Лохмотья укрывали тела в несколько слоев. Зная, что зима в первую очередь убивает ослабевших, люди натягивали на себя всю имеющуюся одежду. Мертвые и умирающие лежали раздетыми.
Толпа плелась сзади, неумолимо разрастаясь. Натан Ли чувствовал, что попал в ловушку и выхода нет: оставалось только идти вперед. Он старался держаться и шагать уверенно — не беда, что потерялся в их хаосе. Не останавливался и не задавал вопросов.
