– Может быть, ты хочешь перекусить с дороги? – добавила вторая.
Мартин покачал головой и двинулся в обитель директора. В палатке оказалось неожиданно прохладно – приятная мелочь после надоевшего солнца. Пол покрывали сухие водоросли, видимо, те же самые, что жгли в костре. В углу возился с яркими пластиковыми кубиками смуглый черноволосый ребёнок лет двух. Мартин показался ему более интересной и свежей игрушкой – засунув пальчик в рот, дитя уставилось на пришельца.
Директор сидел на раскладном пластиковом стуле перед таким же «дачным» столиком. Перед ним стоял включённый ноутбук, прямо на полу валялись исписанные и покрытые распечатками листы. Директору было за сорок, в отличие от женщин он был одет лишь в шорты. Телосложением он походил на спортсмена-легкоатлета, а не на учёного, но по крошечным клавишам ноутбука колотил с проворством и сноровкой.
На Мартина директор посмотрел с таким же неприкрытым интересом, как и младенец. Вот только палец в рот засовывать не стал, а, опасно откинувшись на хрупком стуле, выждал красивую паузу.
Мартин молчал и улыбался.
Убедившись, что начинать разговор придётся ему, директор встал и протянул руку:
– Клим!
– Мартим! – с той же энергичностью откликнулся Мартин. – Тьфу. Мартин!
Секундная растерянность директора сменилась жизнерадостным смехом. Крепко пожав руку Мартина, он жестом предложил сесть на пол. Мартин это оценил – стул в палатке был лишь один и служил скорее символом власти, чем мебелью. Они уселись на корточки друг напротив друга. Младенец тихонько пополз по кругу, изучая Мартина со всех сторон.
– Ты же русский, Мартин? – поинтересовался Клим. – Видел старую комедию «Операция „Ы“»?
– Видел, – признался Мартин.
– Когда Шурик знакомится с девушкой и вместо «Шурика» называется Петей. – Клим расхохотался. – Полная ведь нелепость, а смешно!
Мартин дипломатично кивнул.
– Да, – пробормотал Клим. – Признаю, аналогия не совсем уместна, но всё же… Ты только что прибыл?
– Вчера под вечер, – ответил Мартин.
– И сразу же двинулся к нам. – Клим покивал. – Ты не учёный.
– Университетов не кончали, – в тон ему ответил Мартин. – Три класса церковно-приходской.
Клим поморщился:
– Брось, высшее образование у тебя на лбу написано. Гуманитарий… – Он задумался. – Нет, не врач… не журналист, не филолог… Что-то очень дурацкое. Психолог? Нет…
– Литинститут, – сказал Мартин.
– О как! – изумился Клим. – Прозаик в поисках сюжета? Эпохальный роман «Тайны Библиотеки»?
Мартин решил играть начистоту.
– Частный детектив.
– И лицензия есть? – заинтересовался Клим.
– Есть. Показать?
Клим замахал руками:
– Зачем? Верю. Лучше скажи, что ты ожидал здесь увидеть? Фашистский вертеп? Гнездо людей-шовинистов? Дом отдыха для сумасшедших учёных?
– В Столице мне сказали, что ваш посёлок не принимает Чужих, – уклончиво ответил Мартин. – Это, конечно, наводит на размышления…
– Давай без непоняток, – резко меняя манеру беседы, отозвался Клим. – Мы не психи, орущие о чистоте человеческой крови. Мы уважаем Чужих. Но Библиотека – это ключ к древним знаниям. Раса, которая овладеет ими, сможет превзойти даже ключников. Вот потому мы и отделились от прочих исследователей. Тайна должна принадлежать человечеству.
Мартин подумал и спросил:
– А когда человечество превзойдёт ключников, как вы поступите с Чужими?
Клим поморщился:
– К чему делить шкуру неубитого медведя? Решать будем не мы… но я уверен, что человечество не станет подавлять и уничтожать иные расы. Мирное сосуществование, торговля, гуманитарная помощь… А вот за Чужих я не поручусь. Вы готовы поручиться?
Мартин покачал головой.
– То-то и оно. Итак, – подытожил Клим, – мы не фашисты. Мы лишь проявляем осторожность. Теперь, если мне удалось снять предвзятость, скажите, уважаемый детектив, что вас привело на Библиотеку?
– Девочка по имени Ирина, – сказал Мартин.
Лицо Клима исказилось, будто Мартин напомнил о чём-то неприятном и постыдном. Он даже отвёл глаза, заметил ребёнка, подбирающегося к одной из распечаток, ловко подхватил его, развернул в противоположном направлении и дал лёгкого шлёпка. Убедившись, что урок усвоен и дитя движется в сторону от драгоценных научных документов, снова посмотрел на Мартина:
– Небось безутешный муж оплатил поиски?
– Это профессиональная тайна, – отозвался Мартин. – Отец.
Клим вздохнул:
– Железный человек. Героический родитель. Уважаю.
– Все так плохо? – сочувственно спросил Мартин.
– Девочка к нам явилась три дня назад, – ответил Клим. – Я ожидал обычных проблем… молоденькая, красивая, а мужиков у нас, конечно же, больше, чем женщин… Поговорил с ней, поговорил с нашими… тут все обошлось. Попкой, конечно, излишне крутит, но явно не провоцирует. Беда пришла откуда не ждали. Она перессорила всех учёных, и её формы тут были ни при чём.
– Неужели на научной почве? – восхитился Мартин.
– Именно. Девочка в пух и прах разбила две теории из трех, которые считались у нас самыми перспективными… Если интересно – это теория единого уравнения Вселенной и солнечный цикл чтения…
Мартин непонимающе поднял брови.
На лице Клима появилось страдальческое выражение профессора физики, объясняющего сыну-школьнику законы Ньютона.
– Язык Библиотеки – это фонетическое письмо, – сказал он. – Трудности даже не в том, что мы не можем пока с уверенностью соотнести символы на обелисках с теми или иными звуками. Главная проблема – как эти буквы складываются в слова, а слова – в предложения. Теория солнечного цикла предлагает начинать чтение с какого-нибудь восточного обелиска, затем, когда его тень точно укажет на другой обелиск, – добавить новый знак, посмотреть на тень от второго обелиска…
– А когда солнце будет в зените – поставить точку в предложении, – любезно подсказал Мартин.
Клим заёрзал, буркнул:
– Все гораздо сложнее, но в целом вы поняли… Теория единого уравнения Вселенной гласит, что язык Библиотеки – это на самом деле математические символы, в едином уравнении описывающие все законы мироздания. Его ещё называют Уравнением Бога. Девочка камня на камне не оставила от этих теорий. А поддержала мою точку зрения, что язык Библиотеки родственен туристическому языку. Вы знаете, сколько в нём букв?
Мартин задумался. Как ни смешно, но знание туристического вовсе не предполагало понимание его грамматики. Любой, прошедший Вратами, начинал говорить на туристическом – совершенно свободно и непринуждённо.
– В такой же тупик станет ребёнок, который уже прекрасно умеет говорить, но не обучен чтению и грамматике, – сказал Клим. – Можно научиться счёту – интуитивно, не раздумывая. Но выделить и систематизировать все звуки языка, соотнести их с буквами – это уже предмет научного поиска.
