К моему удивлению, он отнесся к этому совершенно всерьез. Разделяю ли я гипотезу, будто наш мир некогда населяла раса гигантов, переставшая впоследствии существовать из-за небывало мощного лунного катаклизма? Я ответил, что мой долг ученого состоит в том, чтобы искать неоспоримые свидетельства. «Ну, а это разве не свидетельство?», — не отставал корреспондент. Я сказал, что утверждать такое пока рановато. Тогда он спросил, согласен ли я с тем, что строительные блоки такого громадного размера было под силу передвигать обычным людям, как, например, при строительстве пирамид в Гизе или возведении тольтекского Храма Солнца в Теотиукане. Я, все так же ни о чем не подозревая, указал, что самые крупные блоки пирамиды в Гизе весят по двенадцати тонн; вес двадцатиметровых глыб может достигать тысячи тонн. И я подтвердил, что мы доподлинно не знаем, каким образом удавалось передвигать камни для строительства пирамиды Хеопса, а к слову сказать, и Стоунхенджа. Ведь древние, вполне вероятно, могли обладать гораздо большим знанием, чем мы думаем.
Не успел я окончить разговор с корреспондентом «Нью-Йорк таймc», как на горизонте прорисовались еще три вертолета, принесшие еще одну компанию журналистской братии. К четырем часам уговорили появиться из палатки Райха. Он с угрюмым видом продемонстрировал работу зонда. К шести мы улизнули в Кадирли к себе в отель, где нам удалось в относительном спокойствии поужинать. Управляющему было велено на все телефонные звонки отвечать отказом. Но в девять вечера к нам пробился Фуад. Он размахивал свежим номером «Нью-Йорк таймc». Вся передняя страница была посвящена рассказу о «Величайшем мировом открытии всех времен». В ней я фигурировал как создатель теории, согласно которой обнаруженный нами город принадлежал некогда расе гигантов. Я будто бы случайно проговорился, что те гиганты помимо прочего были еще и чародеями, способными посредством какой-то неведомой силы, ныне уже забытой, поднимать свои строительные блоки. Один мой весьма известный коллега высказал мнение, что пирамиды Древнего Египта и Перу невозможно было воздвигнуть каким-либо из практикуемых сегодня способов строительной инженерии. На второй странице газеты автор популярных рассказов по археологии не преминул поместить статью под названием «Гиганты Атлантиды».
Я заверил Фуада, что ни о каких гигантах вообще не упоминал, по крайней мере в данном контексте. Фуад обещал позвонить в редакцию «Нью-Йорк таймc» и дать опровержение. Вслед за тем, наказав строго-настрого, что меня ни для кого нет, хоть для самого турецкого султана, я полуживой от усталости перебрался в комнату Райха выпить с ним напоследок по рюмке бренди.
Думаю, я достаточно внятно изложил причину, по которой мы всю следующую неделю не могли появиться на объекте раскопок. Правительство Турции выделило для охраны нашего оборудования солдат, но приказа задерживать посторонних у них не было, так что в небе над Каратепе свободного пятнышка не было от жужжащих вертолетов, слетевшихся словно осы на варенье. Отели Кадирли со дня своего основания не знали такого обилия постояльцев. Мы с Райхом подвергли себя добровольному заточению в гостиничных номерах, иначе сумасшедшие охотники за сенсациями не давали бы нам прохода. Аэрокран был предоставлен нам турецкими властями уже через двенадцать часов, но применить его не было никакой возможности. На следующий день фонд Карнеги безвозмездно передал нам два миллиона долларов для строительства туннеля; еще два ассигновал Всемирный Комитет Финансов. От турецкого правительства поступило наконец согласие окружить Черную Гору проволочным ограждением шестнадцатиметровой высоты. Эта процедура была проделана за несколько дней, практическое содействие в этом оказали русские и американцы, вложив свои средства. Тогда у нас появилась возможность вернуться к работе.
Работа, естественно, стала проводиться на совершенно ином уровне. О безмятежном послеобеденном отдыхе никто из нас теперь и не помышлял. Полуночные беседы в палатке также отошли в область преданий. По всему гребню холма стояло оцепление из солдат. Маститые археологи из разных стран не давали нам житья своими расспросами и советами. Воздух надсадно дрожал от басовитого гудения вертолетов, сесть которым не давала предупреждающими сигналами поспешно сооруженная наблюдательная вышка, также совместное детище русских и американцев.
Но уж на масштабы помощи жаловаться было грех. Бригада техников подвесила наш зонд к аэрокрану, чтобы нам было сподручно делать снимки над наиболее трудными участками рельефа. Правительство Турции предоставило еще двух кротов, оба со специально усиленной конструкцией. Деньги и оборудование предоставлялись по первому же требованию — о чем еще может мечтать любой археолог!
За двухдневный срок мы сделали ряд поразительных открытий. Перво-наперво зонд показал, что под нами находится фактически погребенный под землей город. Его стены и здания простирались более чем на милю в обоих направлениях. Черная Гора Каратепе возвышалась примерно над центром города. И это был воистину город гигантов. Блок Абхота не являлся ни зданием, ни культовым сооружением. Это был всего лишь отдельный строительный блок, вырезанный из цельного вулканического базальта — наижестчайшего вулканического базальта. Одному из кротов с усиленной конструкцией удалось в конце концов отколоть от блока кусок и доставить его на поверхность.
Но вместе с тем наряду с удачами нас со странным постоянством преследовала одна трагическая случайность за другой. Прошло двое суток, и мы лишились одного из наших специально оборудованных кротов, утратив его таким же точно образом, как того, о котором я упоминал выше. Углубившись на три с половиной километра, он перестал отзываться на сигналы. Еще неделя, и еще один крот был нами утерян — аппарат стоимостью в полмиллиона фунтов оказался погребен в теснинах моря земли. Работающий с аэрокраном оператор, потеряв бдительность, не совладал с управлением, и зонд со всей мощью грянулся о походную армейскую палатку, полную турецких солдат; число жертв в результате составило восемнадцать человек. С зондам ничего не сделалось, но газеты, пыл которых все еще никак не шел на убыль, не замедлили провести параллель между нашими неурядицами и злоключениями экспедиции Картера-Карнарвона, той, что после 1922 года снискала себе мрачную славу «проклятой Тутанхамоном».
Один мой коллега, на порядочность которого я имел неосторожность положиться, разгласил мою версию о том, что хетты Каратепе своим выживанием были обязаны ходившей об этих местах магической славе. Это вызвало новое поветрие сенсационных россказней. Именно в этот момент всплыло на поверхность имя Г. Ф. Лавкрафта. Я, как и большинство моих коллег, прежде этого имени никогда не слышал. Лавкрафт был автором фантастических рассказов, умер он в 1937 году. Долгое время после его смерти в Америке держался негромкий, но стойкий культ имени этого писателя, во многом благодаря подвижничеству Августа Дерлета, романиста, связанного с Лавкрафтом узами дружбы. Так вот, Дерлет неожиданно прислал Райху письмо, в котором сообщал, что имя Абхота Нечистого встречается в одном из произведений Лавкрафта, где этот персонаж фигурирует как один из Великих Старых.
