Ознакомительная версия.
Что-то мягкое коснулось её щеки. Она поймала спланировавший сверху маленький предмет. Голубое перо.
И вот он уже сыпется повсюду — ласковый, как смех, снег из одинаковых голубых пёрышек, укутывает повозки, покрывает дорогу мягким ковром. Перья с шипением сгорают в пламени факелов, оседают на плечах бандитов и лезвиях их топоров, прилипают к комкам краски на стене, их сдувают со своих морд и топчут копытами волы.
— Это делает Тюрьма! — благоговейно прошептал Рикс и вдруг схватил Аттию за локоть. — Живо! А не то…
Но было уже слишком поздно.
Окружающий мрак взорвался яростной бурей. Поднявшийся ветер швырнул Аттию на Чародея, тот подхватил её и поволок к фургону. Инкарцерон разбушевался — ураган пронёсся по тоннелю, сметая решётки. Бандиты разбежались, а Тар рухнул наземь. Перчатка на его руке окончательно расползлась, обнажая окровавленную, обожжённую кожу.
Чародей и его помощница взобрались на фургон, Рикс стегнул вола, и они вслепую двинулись вперёд. Аттия прикрыла голову руками, пытаясь спрятаться от неведомой силы, швыряющей перья в лицо. Подброшенные жонглёрами шары заливали всё вокруг зелёным, красным, пурпурным светом.
Продвижение давалось с трудом. Даже могучие волы с огромным усилием прокладывали себе путь против ветра, спотыкаясь и наклоняя головы. Аттия услышала тихий смех и повернулась к Риксу — похоже, он слегка не в себе. Голубые перья прилипли к его волосам и одежде.
Разговаривать было невозможно, но хоть чуть-чуть осмотреться Аттии удалось.
Бандитов и след простыл. Минут через двадцать в тоннеле прояснело, дорога сделала крутой вираж, и в перьевом шторме появился просвет.
А вскоре буря затихла, так же внезапно, как и началась.
Аттия медленно опустила руки и позволила себе дышать. На выезде из тоннеля Рикс спросил:
— За нами не гонятся?
— Нет, сзади только Квинтиус и его братья, — оглянувшись, ответила помощница.
— Отлично! Несколько оглушаров хоть кого остановят.
Уши заледенели от холода. Аттия плотнее запахнула куртку, сняла с рукавов несколько пёрышек, сдула синие пушинки. И потрясённо сказала:
— Перчатка уничтожена!
— Жалость какая, — отреагировал Рикс с каменным лицом, потом самодовольно ухмыльнулся.
Аттия изумлённо уставилась на него, но взгляд её соскользнул дальше, на окружающий пейзаж.
Их обступал мёрзлый мир.
Дорога бежала меж огромных, в человеческий рост, глыб льда. Всё Крыло представляло собой тундру, пустынную, овеваемую пронизывающими ветрами. Впереди на пути каравана лежал огромный ров с переброшенным через него мостом, въезд на который перекрывала металлическая решётка, почерневшая и истончившаяся от постоянного воздействия мокрого снега и льда. В решётке была прорезана неровная дыра, стальные прутья торчали в разные стороны.
Судя по маслянистой полосе на дороге, здесь проезжали повозки, где-то впереди было жильё. Но Аттию трясло — то ли от холода, то ли от страха.
— Я слышала об этом месте. Это Ледяное Крыло.
— Радость моя, ты просто умница. Это оно и есть.
Аттия помолчала, прислушиваясь к цокоту воловьих копыт. Потом не выдержала:
— Значит, это была ненастоящая Перчатка?
Рикс сплюнул.
— Куда бы он ни сунул свой нос, в любой коробке, за любой потайной дверцей в фургоне он нашёл бы по маленькой чёрной перчатке. Ни одна из них не принадлежала Сапфику, включая и ту, что напялил Тар. Перчатка Сапфика занимает слишком большое место в моём сердце, и украсть её я не позволю никому.
— Но она… жгла его руку.
— Ну, насчёт кислоты Тар не ошибся. А то, что он не мог снять перчатку… на самом деле, вполне мог. Но я заставил его поверить в обратное. Это и есть магия — подчинить себе разум другого человека и заставить его поверить в невозможное. — Он на мгновение отвлёкся, управляя волом, чтобы обогнуть торчащую балку. — Он бы позволил нам проехать и тут же поверил бы, что действие заклятия кончилось.
Аттия искоса взглянула на него.
— А надпись?
Взор Рикса обратился на неё:
— А вот об этом я хотел спросить у тебя.
— У меня?
— Даже я не могу заставить безграмотного писать. Это послание предназначалось тебе. Странные вещи происходят с тех пор, как ты к нам присоединилась.
Осознав, что грызёт ногти, она поспешно спрятала кисти в рукава.
— Это Финн. Наверняка Финн. Он пытался поговорить со мной Снаружи.
— И ты думаешь, Перчатка может оказаться полезной? — тихо спросил Рикс.
— Не знаю! Возможно… если бы ты позволил мне на неё взглянуть…
Он так резко остановил фургон, что она чуть не выпала.
— Нет!!! Это опасно, Аттия. Иллюзии — одно дело, но Перчатка обладает истинной мощью. Даже я не осмеливаюсь её носить.
— И ты никогда не поддавался искушению?
— Может, я и псих, но не идиот.
— Но ты надел её во время представления.
— Неужели? — ухмыльнулся он.
— Ты кого угодно доведёшь до бешенства!
— Всю жизнь именно к этому и стремлюсь. Так, тебе пора слезать.
— Здесь? — Она огляделась.
— Поселение в двух часах езды. Вспомни, ты нас не знаешь, а мы не знаем тебя. — Он покопался в кармане и вложил в её ладонь три медные монеты. — Купи себе что-нибудь поесть. И не забудь дрожать чуть посильнее, когда я занесу меч. Все должны поверить, что ты перепугана до смерти.
— Мне и притворяться-то не нужно. — Спускаясь с фургона, она приостановилась. — А вдруг ты собираешься бросить меня здесь?
Рикс подмигнул и хлестнул вола.
— Ну да, только об этом и мечтаю.
Она встала на обочине, пропуская процессию. Медведь свернулся в клубок воплощённым несчастьем, пол в его клетке был усыпан перьями. Один из жонглёров помахал Аттии, но остальные даже не высунулись из фургонов.
Труппа медленно удалялась.
Аттия забросила сумку на плечо и потопала, чтобы хоть немного согреть заледеневшие ступни. Сначала она шла быстро, но дорога повела себя коварно: ноги скользили по мёрзлому, жирному от разлитой смазки металлу. Когда странница спустилась в долину, глыбы льда выросли выше её головы. Проходя мимо, она замечала замурованные в лёд предметы. Мёртвая собака с разинутой пастью. «Жук». Горсть круглых чёрных камешков. Детский скелет, едва различимый в густом окружении голубых пузырей.
Становилось невыносимо холодно. Собственное дыхание облаком клубилось у её рта. Она ускорила шаг, поскольку фургоны исчезли из виду, а согреться можно было только если идти быстрее.
Наконец, она добрела до каменного моста, оскальзываясь на выбоинах и колёсных колеях. Остановилась и наклонилась через парапет — её тень тёмным пятном легла на ледяную поверхность рва, промёрзшего, по-видимому, до самого дна. Ветер носил по белой глади обрывки мусора. Прикреплённые к волноломам цепи противоположными концами уходили глубоко в лёд.
Ознакомительная версия.
