– Что… что вы делаете? – заикаясь пробормотал Валерий Макарович. – Кто вы такой?
– Странно, что ты не узнал этого человека, почтеннейший Рамсей…
Берёзкин повернул голову и увидел Шахерезада.
– Странно, – повторил летописец, – что ты не узнал сиятельного Рахимбека, визиря по организационным вопросам. Ведь вы, кажется, довольно близко знакомы?
– Мир тебе, досточтимый Рамсей, – приветливо поздоровался старый приятель Валерия Макаровича, убирая палаш в ножны. – Мы никак не могли добудиться тебя, пока не прибегли к старому, испытанному способу. Однако собирайся скорее, сейчас не время для бесед. К нам прибыла комиссия!
– Какая комиссия, откуда? – не понял тренер.
– От эмирского дядюшки, – терпеливо принялся разъяснять Шахерезад. – У пресветлого эмира есть в Самарканде престарелый дядюшка, от которого наш владыка со дня на день ждёт богатого наследства. Но, увы, сей высокочтимый родственник, да пошли ему аллах расторопного ишака для поездки на тот свет, сей родственник весьма скуп и подозрителен. Ему не по нраву чрезмерная щедрость нашего повелителя по отношению к своим придворным. Этот многоуважаемый старый верблюд опасается, что повелитель правоверных окружил себя ворами и бездельниками, способными за несколько дней промотать любое наследство.
И вот он вздумал прислать в Благородную Бухару комиссию по определению соответствия дворцового персонала занимаемой должности!
– И как раз сегодня, – перебил летописца Рахимбек, – эта комиссия, да разрастутся у её членов волосы в носу, чтобы этим ретивым проверяльщикам нечем стало дышать, как раз сегодня эта нечестивая комиссия хочет познакомиться с деятельностью главного судьи. А поскольку эту должность занимаешь ты, о долгоспящий Рамсей, то поторопись приступить к исполнению своих обязанностей.
– А что я должен делать? – испуганно спросил Берёзкин.
– Ничего особенного! – махнул рукой визирь по оргвопросам. – Ты будешь разрешать тяжбы между жителями города, определять виновных, выносить решения. Не беспокойся, это не требует большого ума! Ты справишься!
– Но ведь я в этом ничего не смыслю! Я даже не знаком с вашими законами!
– С ними никто не знаком, – нетерпеливо возразил Рахимбек, – потому что их у нас нет. Как решит главный судья, так и будет.
– Но я никогда…
– Перестань выдаивать молоко возражений из козы твоего упрямства! – рассердился визирь. – Одевайся скорей. Жители уже собрались на площади и с нетерпением ожидают тебя.
Валерий Макарович вздохнул и принялся одеваться.
– О высокосиятельный Рахимбек, – робко вставил молчавший до сих пор Есаулов. – А другие должности… Их тоже будут проверять?
– Конечно, – сказал визирь. – Комиссия будет работать целую неделю. Однако готов ли ты, медлительнейший Рамсей?
– Готов, – кивнул тренер.
Они вышли во двор, миновали ворота и оказались на большой площади. Народу здесь было не меньше, чем на стадионе. Все ждали главного судью. Стражники помогли Берёзкину взобраться на специальное возвышение, и суд начался.
Вперёд выступил толстый человек с маслеными глазками. В руках он держал рваный мужской носок. Человек степенно поклонился Валерию Макаровичу и принялся излагать свое дело.
– О сиятельный вельможа, я известный всему городу ростовщик Кыстаубай. Прикажи мулле Ларчияху вернуть мне мои двести пятьдесят таньга, которые я заплатил ему вот за этот носок. Мулла уверил меня, что это носок с ноги святого Музаффара, а вчера я от одного дервиша узнал, что святой Музаффар всю жизнь ходил босиком. Мулла обманул меня!
– Действительно, безобразие, – посочувствовал тренер. – А где этот Ларчиях? Пусть он выйдет сюда и объяснится.
– Я здесь, о кувшин справедливости, – смиренно ответил стоящий неподалёку мулла, тщётно стараясь придать лицу простодушное выражение.
– Правду ли говорит этот человек? – поинтересовался Берёзкин.
– Только отчасти, о факел мудрости, – поклонился Ларчиях. – Святой Музаффар действительно всегда ходил босиком, но только поэтому сей носок и сохранился. Пусть даст ответ этот неблагодарный жалобщик: что осталось бы от носка, если бы святой носил его? Ведь добродетельный Музаффар жил триста лет назад. Всякий честный мусульманин, вместо того чтобы жаловаться, воздал бы хвалу аллаху, что вещь дошла до него в таком приличном состоянии. А этот нечестивец ещё позволяет себе отнимать время у многосиятельного судьи.
– Пускай отдаст деньги, – настаивал неудачливый покупатель, – и возьмёт себе этот несчастный изодранный носок!
– Да покарает аллах бесплодием твою корову! – возмутился мулла. – Как ты можешь говорить так про носок святого человека!
– Это не его носок! Верни деньги!
– Это его носок! К тому же денег у меня уже нет. Они пошли на ремонт мечети.
– В таком случае пусть пресветлосиятельный судья сам скажет, чей это носок.
– М-м, – потёр лоб Валерий Макарович, – какой запутанный случай…
«Ну и ну! Подсунули мне дельце! – возмутился он про себя. – Откуда я знаю, по какой моде одевался этот Музаффар! Тоже мне нашли эксперта! Как же быть?.. Как же… – И вдруг его осенило: – Чёрт возьми, недаром же я жил в двадцатом веке! Почему бы не поставить его достижения на службу местной юстиции?!»
– Вы знаете, где находится городской стадион? – обратился Берёзкин к спорщикам.
– Знаем, – поклонились оба.
– Возьмите с собой двух стражников в качестве свидетелей и ступайте туда. И пусть один из вас станет в ворота, а другой пробьёт ему пять пенальти. Потом поменяетесь местами. Кто больше забьёт голов, тот и прав!
По толпе пронесся лёгкий гул. Все были восхищены столь простым и в то же время мудрым решением. Мулла и ростовщик в сопровождении стражников отправились на стадион, а перед судьёй предстала новая пара. Это были два соседа, каждый из которых отстаивал свои права на индивидуальное владение засохшим деревом, находящимся на границе двух участков.
На сей раз судья не задумался ни на минуту.
– Вас рассудят пенальти! Кто следующий?
Через час площадь опустела. Все ушли на стадион. Пенальти били до глубокой ночи. Валерий Макарович самолично проверял результаты и лучших снайперов зачислял в команду. Вне конкуренции был мулла. Он забил подряд двадцать шесть голов.
Это был один из счастливейших дней в жизни Берёзкина. Перед тренером явственно вырисовывались контуры команды его мечты. В центре нападения этой команды он уговорил выступать муллу.
Попросив отобранных игроков явиться завтра на тренировку, радостный и взволнованный Валерий Макарович торопливо зашагал домой, обдумывая план предстоящих занятий и напевая от избытка чувств: «А я еду, а я еду за туманом, а я еду, а я еду за туманом…»
