— Я буду молиться за вас, — ответил Брюс, — но сейчас мне больше нечего вам сказать.
— Ну, что ж, по крайней мере, ясно, что мне следует позвонить Стиву. Я ведь даже не знаю, хочет ли Карпатиу только поговорить со мной по телефону или встретиться со мной лицом к лицу.
— Вы не могли бы дождаться понедельника?
— Конечно, могу. Я могу сказать ему, будто подумал, что он ждет от меня звонка в рабочее время. Но я не могу поручиться, что до этого он сам мне не позвонит.
— У него есть ваш новый номер телефона?
— Нет, Стив звонил мне на мой автоответчик в Нью-Йорке.
— Тогда вы свободно можете подождать. Бак пожал плечами и кивнул.
— Если вы так считаете, я так и сделаю.
— С каких это пор я стал вашим советником?
— С тех пор как вы стали моим пастором.
* * *
Вернувшись утром домой после своих тренировочных полетов, по жестам и резким репликам Хлои Рейфорд понял, что она обижена.
— Давай-ка поговорим, — предложил он.
— О чем?
— О том, что между нами образовалась трещина. Я никогда не умел хорошо справляться со своими родительскими обязанностями, а теперь у меня не складываются отношения со взрослой дочерью. Прости, что я назвал тебя школьницей. Поступай с Баком так, как ты сама считаешь нужным и не обращай на меня внимания, ладно?
Хлоя улыбнулась.
— А я и так уже давно не считаюсь с тобой. В таких делах мне твое разрешение не требуется.
— Значит ты прощаешь меня?
— Не переживай из-за меня, папа. Даже если я иногда обижаюсь, я не могу сердиться на тебя долго. Мы так нужны друг другу. Кстати, я звонила Баку.
— В самом деле? Она кивнула.
— Телефон не ответил. Я догадываюсь, что он не ждал меня у телефона.
— Ты оставила ему сообщение?
— Мне кажется, там еще не установлен автоответчик. Завтра я увижу его в церкви.
— Ты скажешь ему о своем звонке? Хлоя ответила ему озорной улыбкой.
— Скорее всего, нет.
* * *
Весь остаток дня Бак посвятил шлифовке своей статьи для «Глобал уикли» о теориях, объясняющих исчезновения. Статья ему нравилась. Он даже подумал, что она может оказаться лучшей из всех, написанных им ранее. Она содержала все — начиная от намеков в духе таблоидов[9] на призрак Гитлера, влияние УФО, инопланетян, вплоть до уверений, что это своего рода космическое очищение Земли, ведущее к выживанию наиболее приспособленных.
В самый центр своей статьи Бак поместил то, что он сам считал истинным, — разумеется, не представляя это как точку зрения редакции. Это была, как обычно, строго аналитическая статья, написанная от третьего лица. Никто, кроме его новых друзей, не мог бы понять, что он согласен с точкой зрения, высказанной летчиком, пастором и еще несколькими респондентами, будто исчезновения — это не что иное, как восхищение Христом Своей Церкви.
Наибольший интерес для Бака представляли толкования этих событий, которые выдвигались членами других церквей. Большинство католиков были в растерянности, поскольку оставленными оказались очень многие, хотя число исчезнувших тоже было немалым. Среди них был новый папа, избранный буквально за несколько Месяцев до исчезновений. Он внес в церковь разлад своей новой доктриной, которая соответствовала скорее «ереси» Мартина Лютера, чем исторически установившейся ортодоксальной традиции. Когда папа исчез, ряд католических ученых выступили с заявлением, что это на самом деле было деянием Господа.
— Те, кто выступают против ортодоксальной доктрины, принятой Матерью-Церковью, должны быть изгнаны из наших рядов, — сказал Баку авторитетный архиепископ штата Цинциннати, кардинал Мэтьюз. — Священное Писание утверждает, что последние дни перед концом света будут подобны временам Ноя. Вспомните, что во времена Ноя добрые люди остались, а порочные утонули.
— Тогда, — сделал вывод Бак, — тот факт, что мы здесь, свидетельствует, что мы — хорошие люди.
— Я не стал бы утверждать это в столь категоричной форме, — ответил архиепископ Мэтьюз, — но в целом я придерживаюсь этой точки зрения.
— Что же тогда можно сказать обо всех вполне добродетельных людях, которые оказались в числе исчезнувших?
— Вероятно, на самом деле они не были столь добродетельными.
— А как же дети и младенцы?
Епископ попытался уклониться от ответа.
— Это решает Бог, — ответил он. — Я склонен верить, что, по-видимому, Он защищает невинных.
— От кого или от чего?
— Я не понимаю апокрифы буквально, но там содержатся зловещие предсказания насчет того, что произойдет в будущем.
— Значит вы не связываете исчезновение детей с проделками дьявола?
— Нет. Многих из исчезнувших малышей я крестил лично, так что я знаю, что они были во Христе и с Богом.
— Тем не менее, они исчезли?
— Да, они исчезли.
— А мы остались?
— И в этом мы должны найти утешение.
— Немногим это приносит утешение, ваше преосвященство.
— Мне это понятно. Вообще мы переживаем очень трудное время. Я сам скорблю об утрате сестры и тетушки, хотя они и вышли из церкви.
— Они покинули церковь?
— Они не во всем были согласны с вероучением. Замечательные женщины, очень добрые, честнейшие, но я боюсь, что их тоже отсеяли, как плевелы от зерен. Те из нас, кто остался, должны быть как никогда тверды в своей вере в Бога.
У Бака хватило смелости спросить архиепископа, как «и истолковывает стих из Библии: «Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился».[10]
— Как видите, — сказал архиепископ, — я как раз и стою на этой точке зрения. В течение многих столетий люди вырывали отдельные стихи из контекста и пытались строить на них целостную доктрину.
— Но есть и другие стихи, относящиеся к этому вопросу, — сказал Бак.
— Я знаю, но вы ведь не католик, не так ли?
— Нет, сэр.
— Вы не понимаете широты кругозора Католической церкви.
— Простите меня, но могли бы вы объяснить, почему, если ваша гипотеза верна, среди оставшихся так много некатоликов?
— Это ведает только Бог, — сказал архиепископ Мэтьюз. — Он сердцеведец и знает больше нас.
— Безусловно, — согласился Бак.
Конечно, Бак не включил в статью собственные замечания и оценки. Но он смог добавить кое-что из Священного Писания и отметить попытку архиепископа сослаться на доктрину Божьей благодати. Бак посчитал, что сможет передать законченную статью в Нью-Йоркскую редакцию «Глобал уикли» в понедельник.
Во время работы Камерон все время прислушивался к телефону. Его новый номер был известен лишь немногим людям. Его знали Хлоя и Рейфорд Стил, Брюс, а также Алиса, секретарь Верны Зи. Он предполагал, что его автоответчик, настольный компьютер, факс и другая офисная аппаратура будет доставлена в Чикагское бюро в понедельник. Вот тогда, оборудовав в квартире рабочий кабинет, он будет чувствовать себя в ней по-настоящему дома.
