Мы, предводительствуемые хозяином нашим, капитаном над портом, к нему поехали. Дом его был среди города — пространное здание, но без всякого великолепия, также и внутренность его, имеющая множество комнат, никаких украшений, окроме белых стен и чистоты, не представляла и единого портрета, на доске написанного, каковы и у всех в домах.
Сей Яги-Яг был человек уже весьма старых лет, но еще довольно бодр, имел на себе черное платье и золотую цепь на шее, на которой висела четвероугольная медаль с изображением трех сосновых шишек. Он принял нас посреди комнаты весьма учтиво, говоря, чтобы мы извинили его в том, что он сделал нам труд званием к себе, но в том он желал токмо изъявить уважение к чужестранным. Мы, с своей стороны, извинялись, что не могли прежде изъявить ему нашего почтения за известными, конечно, ему обстоятельствами. Он извинение наше благоприятно принял, звал нас в завтрашний день обедать и всегда тогда, когда мы можем иметь свободное время.
Так мы были от толь почтенного мужа приняты и были еще у многих начальников, о коих я уже не хочу входить в подробности, довольствуясь сказать, что не единого дня не проходило, чтобы мы не были куда званы обедать. А утро и около вечера время офицеры наши корабельные употребляли для надзирания починки корабля, которая с крайним поспешением офирскими жителями под указанием наших офицеров исполнялась. Я же, не зная кораблестроительной архитектуры, употреблял время обзирать град и все, что в нем находилось любопытного.
Глава IV. Описание града Перегаба, веры офирцев и некоторых обычаев и искусств
В самый тот день, как мы представлены были Генерал-Губернатору, вечером говорил я нашему хозяину, капитану над портом, что я бы весьма желал видеть град и все, что в нем есть достойное любопытства. Он на сие мне сказал, что сие состоит в моей воле и что он охотно желал сам везде меня водить, но, быв обязан по должности своей делами, исполнить сего не может, а для сего даст мне одного офицера, хотя молодого человека, но весьма разумного, который потщится мне показать все достойное примечания в сем городе и дать мне некоторое просвещение, впрочем, не отрекался, и сам по вечерам мне сделает изъяснения о сомнениях, какие я могу иметь.
Я самое утро завтрашнего сего дни употребил рассматривать многие заведения в сем граде; видел тут учрежденную академию наук, исполненную собранием великого числа натуральных вещей; слышал тут от находящихся профессоров, что главное установление сей академии состоит в том, чтобы иметь попечение о изыскании полезных вещей для Офирской Империи, яко способы разные травы переделывать в краски или в род льну, или пеньки и прочее; в сыскании, как лучше сплавливать и очищать минералы, во изыскании разных машин, чтобы облегчить труд человеческий. Ученики разных состояний во множестве в разных классов стекаются, которым и словами и опытами показывают сии науки и самых неученых основаниям оных тщатся научить, отчего неудачи в мастерствах их происходят{34}. Видел биржу, где продают разные товары и произведения рыбной ловли, ибо чужестранных купцов тут нет. Видел верфь, соделанную, как они называют, для купеческих кораблей, на самом же деле для кораблей, употребляемых для рыбной ловли. Веден потом был в литейный дом, где видел, как у них льются пушки, в чем никакой разности с европейскими в способе литья не нашел; но в препорции пушек, которые обще более имеют калиберы, длиннее и толстостеннее европейских; и еще нашел то примечательного, что мастер, получая за литье пушки, получает токмо за ту, которая совсем исправно вылита; где же хотя малая найдется неисправность, пушка переливается, и мастер платежа не получает. Близ литейного дому находился арсенал, небольшой, но хорошо отстроенный, и все в совершенном в нем порядке. По проходе из разных мест в другие, ко удивлению моему видел я множество развалин и многие пустые места, которые показывали, что прежде сей город гораздо многонароднее и пространнее был. Не успел я тогда спросить о причине сего у моего вожатого, предоставляя требовать о сем изъяснения у капитана над портом, моего хозяина.
А как уже час обеда наступал, то спешил я идти к Генерал-Губернатору, куда я был зван, где уже нашел многочисленное собрание. Я был им весьма ласково принят. Он меня, посадя возле себя, о многих обстоятельствах нашей страны и тех мест, где я путешествовал, расспрашивал, и между тем временем пошли мы за стол, который был так же простой, как и прочие, и кушанье было на толстых блюдах фаянсовых. Я также сидел возле Генерал-Губернатора, по левую сторону другим, уступя место нашему капитану, который сидел первым, а по правую сторону сидели чиновники офирской земли, в том числе были и вышеупомянутые Адмиралы. Между разговоров упомянул я, что я сегодня имел любопытство смотреть достойные примечания вещи в граде. Генерал-Губернатор тогда мне сказал, что о сем известен, ибо от самого приезду нашего он уже дал повеление, что, если мы будем иметь сие любопытство, чтобы нас потщили б удовольствовать. «Но, — продолжал он, — я не буду вас спрашивать, что вы видели и как вам что показалось, ибо и учтивство чужестранного не позволит вам все, что вы нашли достойное охулению, сказать, да и не можете, не знавши ни обстоятельств, ни положения вещей, справедливо о сем судить. Но не могли вы, подъезжая к сему граду и ходя сегодня полем, не приметить множества развалин, а сие и может подать вам, яко чужестранному, худые заключения о нашем правительстве учинить; и так я за должность себе считаю кратко рассказать вам историю сего града и думаю, что самые сии развалины привлекут ваше почтение к правительству нашему.
Земля сия не плодородная, покрытая прежде лесами, едва могущими рости, болотистая, уступок, можно сказать, моря, находилась во владении единого народа Дысвы, который и ныне недалеко отсюда граничит с нами. Между древними нашими великими государями был единый, именуемый Перега; сей нашел государство свое непросвещенное и погруженное в варварство. Он первый учредил у нас порядочное правление, он учредил познание наук и военного искусства. Тогда еще мы не производили торговлю с разными народами; хотел он их в оную страну свою привлечь, но не имел пристанищ. Сего ради начал войну с дысвами и по многих переменах счастия покорил многие их области и во время самой войны град сей во имя свое создал. Невзирая на отдаление сего места от всех других частей его империи, на неплодоносность страны, на близость ко врагам нашим и на трудность привозу всех вещей, оставя средоточное положение в Империи древней своей столицы града Квамо{35}, учредил здесь свое жилище; вельможи ему последовали, коммерция зачалась, и вскоре сей град из болота, противу чаяния и противу естества вещей, возвеличился. Наследники его, так же возлюбя сей град, украсили его огромными зданиями, берег крепким камнем обделали; протоки соделали порядочными и также камнем одели, завели училища, воздвигли здания разные удивительной великолепности, создали увеселительные дома, болота осушили, леса вырубили и произвели, можно сказать, превыше естества. Вельможи, жившие при них, им подражали и истощали также свое имение. Многие тысячи народу погибли в сих работах, и несчетные сокровища издержаны были. Но соделанного не возвратить, и сожалетельно бы было попирать плоды многих трудов, цену стольких жизней человеческих и многих сокровищей, хотя и самое содержание града, где учинилося усилие природе, многого стоило. Но тогда же примечены были следующие злы: 1) Государи наши, быв отдалены от средоточного положения своей империи, знание о внутренних обстоятельствах оныя потеряли. 2) Хотя град Квамо и оставлен был, по древности его и положению, сие учиняло, что всегда стечение лучшей и знатнейшей части народа в оном было, а сии, не видев как род своих государей, любовь и повиновение к ним потеряли. 3) Вельможи, жившие при государях, быв отдалены от своих деревень, позабыли состояние земской жизни, а потому потеряли и познание, что может тягостно быть народу, и оный налогами стали угнетать. 4) Быв сами сосредоточены у двора, единый оный отечеством своим стали почитать, истребя из сердца своего все чувства об общем благе. 5) Отдаление же других стран чинило, что и вопль народный не доходил до сей столицы. 6) Древние примеры добродетели старобытных наших великих людей, купно с забвением тех мест, где они подвизались, из памяти вышли, не были уже побуждением и примером их потомкам и 7) Близость к вражеским границам; от сего народ страдал, государство истощевалось, престол был поколеблен и многие по возмущениям оный похищали; бунты были частые и достигло до той великой перемены, которым отечество наше было обновлено. Мне долго вам рассказывать о сем великом и счастливом пременении: превеликий наш государь Сабакола взошел на офирский престол. Он, хотя видел все злы, которым есть причина сей град, но не хотя при первом случае огорчить знатную часть вельмож, имеющих дома и селения вокруг сего града, располагал попеременно свое житье: в сем граде и в древней столице Квамо, расстоянием отсюда в осьмидесят лим[2]. Колико позволили его доходы и бережливость, покупал у вельможей дома, так что они не чувствительно лишалися привязанности к сему граду; разным чинам определил для житья домы из сих купленных; дал многие преимущества тем заводам, которых работа дороже стоит, яко особливой доброте всякого вооружения, драгоценные ковры, служащие токмо к украшению и великолепию царских домов, или кому от императора в дар дадутся, делание фарфору и другой драгоценной глиняной посуде, тканье лучших штофов{36} и шитье разных украшений и другим подобным и роздал на исполнение, не токмо многие купленные дома, но многие и из своих, как городских, так и загородных домов, и наконец, умирая, в присутствии совета, наследнику своему дал не малую тетрадь, что, по мнению его, к направлению государства исполнить надлежит, в которой, между прочим, было написано. Тут он, встав сам из-за стола, вышел в другую комнату и, вошед с книгою, следующее прочел: «Между прочим по вышеописанным причинам ясно мною усмотрено, что пребывание офирских государей во граде Перегабе есть видно всему государству; жалея потерянных трудов и надивления (?), а паче имея нужду в сем граде для морского пристанища, не должно без призрения его покидать. А дабы от непребывания в оном императорского двора сей град не пришел совсем в упадок, я, уже скупя многие дома, учредил тут разные фабрики, дал преимущества купцам и мореходцам, учредил тут пребывание адмиралтейской коллегии. Советую поступать на тех же правилах мало-помалу, посторонними способами от двора снабжать сей град. Когда не тягостно будет великому числу приватных людей, желательно, чтобы казна облегчила и каждому тягость. Пребывание императорского двора совсем перенести в древний столичный град, оставляя токмо чрез три года на несколько месяцев государям посещать сей град».
