— Наконец-то! — Ольга кинулась обнимать ее. — Как же ты меня напугала! Я до середины ночи ждала тебя, а потом стала набирать все эти телефоны, ужасные номера, по которым ищут пропавших людей. И вот, оказалось, что ты в больнице. Это было уже ближе к утру. Я сразу сюда и примчалась. А потом ждала, ждала, ждала… Мне сказали, что ты под каким-то наркотиком, ничего, мол, страшного… Ни слова не объяснили… И полицейский тут вертелся. Его врачи выгнали. Но он придет скоро. Вроде ему нужны от тебя какие-то показания.
В дверь постучали. Наталья с трудом дотащила руку до головы и стала приглаживать волосы.
— Здравствуйте… — тот самый уставший человек в форме, который читал им лекцию, назвал ее полным именем и прошел в палату. — Вы уже можете говорить?
— Да.
Он взглянул на Ольгу:
— Я попрошу вас дать нам некоторое время.
Они остались вдвоем. Он сел рядом и некоторое время смотрел на Наталью.
— Ну и зачем же вы гражданка пошли через лес? — он улыбнулся. — Я же предупреждал, старался вас обезопасить… А вы? Почему не послушались?
Она тихо засмеялась:
— Не поверила вам, потому что вы сказали, что я миловидная. А раз про это наврали, значит и про маньяка тоже.
Он посмотрел на нее с какой-то нежностью:
— Вы поняли, что произошло? Нет? Я так и подумал. Он собирался все сделать как обычно. Но по какой-то причине его планы стали рушиться. Если бы я был верующим, то, наверное, объяснил бы это так — вы выгнали из него зло, которое заставляло его совершать преступления. Это невероятно, конечно, но факты говорят о нестандартном для него поведении. Он изорвал на вас платье, вроде все подготовил. А потом по какой-то причине бросил нож и убежал. Но вот, что интересно. Когда его поймали… Вернее, когда он сам выскочил навстречу полицейской машине, это был уже иной человек. Да, представьте себе. Сейчас он проходит специальную комиссию… Короче… Говоря простым языком, скорее всего на этом незавершенном преступлении он сломался и сошел с ума. Вам очень повезло. Правда у вас какая-то непереносимость наркотика, которым он пользовался. Из-за этого вы потеряли сознание и до сих пор не можете прийти в себя. Но врачи скоро это поправят. Будете снова ходить на работу. Не знаю, правда, сможете ли вы теперь войти в этот лес.
— Конечно, — Наталья улыбнулась. — Он станет моим любимым местом для прогулок.
— Значит, вы бесстрашная женщина, — он посмотрел на нее, как на какое-то чудо. — Вам надо нарожать богатырей, которые вырастут и переловят всех преступников страны.
Они рассмеялись. Он еще некоторое время пробыл у нее в палате, чтобы подписать какие-то бумаги. А потом ушел, заверив, что непременно появится, чтобы проконтролировать процесс ее выздоровления.
Наталья закрыла глаза. Она получила еще один подарок от Бога — в ее жизнь вошла любовь. Пока она не знала ничего об этом полицейском, даже потеряла его имя в своем наркотическом тумане. Но какое-то предчувствие говорило ей, что он тот самый человек, который станет отцом ее детей.
Иван Петрович сидел в своем кресле и ждал Алекса, который в последние дни стал очень много работать за компьютером. Профессору лишь оставалось гадать, чем тот занят — попытками усовершенствовать «Пси-Фактор» или подготовкой к реализации какой-то новой идеи. К сожалению, чем старше становился внук, тем сильнее окружал себя тайнами. Наконец, он появился в дверном проеме:
— Ну что, дорогой мой дед, тебе понравилась детективная история о перевоспитании маньяка? — Алекс расхохотался и сел в кресло, которое недавно притащил в гостиную из чулана. — Расскажи, что думаешь о божественном превращении Евпраксии в Наталью?
Профессор поморщился от его вульгарного тона:
— Алекс! Откуда эти фразы? Я не узнаю тебя. Такое впечатление, что тебя растили в притоне воинствующих атеистов. Неужели ты не испытал радости, когда стал свидетелем того, как женщина обрела веру такой силы, что изгнала бесов из убийцы?
Внук закинул ноги на стол и прикрыл ладонью рот, чтобы сдержать приступ смеха:
— Изгнала бесов? Дед. Ты меня пугаешь! Где твой материалистический подход к жизни? Где рациональное мышление? Да где наконец, твой хваленый научный атеизм, которым ты доканывал меня всякий раз, когда я собирался идти на службу? Или ты так готовился к просмотру этой истории, что отравился молитвами?
Иван Петрович был настолько возмущен словами Алекса, что уже готов был сделать ему строгий выговор. Он хотел объяснить, что нельзя рассуждать о вере в таком тоне. Однако, услышав напоминание о своем собственном атеизме, от которого он избавился благодаря «Пси-фактору» всего лишь пару месяцев назад, мысленно себя одернул и изменил тактику общения.
— Ну, дорогой мой! Ты должен понимать, что я консерватор и мне трудно быстро менять заданное направление. Когда ты сказал мне, что мы станем испытателями и займемся исследованием человеческой религиозности, я потратил немало сил, чтобы заставить себя с уважением относиться к чужим верованиям. Мне это удалось. Поэтому мне странно слышать, что ты, ранее такой верующий мальчик, сейчас позволяешь себе столь странные шутки.
Насупив брови, Алекс убрал ноги со стола и принял благообразный вид. Профессору даже показалось, что в глазах внука проблеснул страх. Конечно, ведь таким поведением он легко мог выдать то, что и сам стал участником эксперимента…
Немного помолчав, они вернулись к обсуждению опыта. Правда, теперь Алекс говорил в другом тоне:
— В общем, я почти удовлетворен тем, что увидел. Думаю, дальше было бы смотреть бессмысленно. Мы все равно не узнаем, сколько детей родит Наталья и какой будет матерью. Но нам это и не надо. Основное мы увидели и убедились в корректной работе «Пси-фактора».
— Согласен. Ты обещал, что испытуемый познает свою собственную веру во всей ее глубине. Наталья пришла именно за этим. И именно это она и получила. А мы с тобой, если помнишь, не верили, что ей удастся стать еще более верующей, — рассмеялся профессор.
— Да, — Алекс задумчиво посмотрел за окно. — Наверное в начале эксперимента я был бы несказанно рад и даже счастлив увидеть такую историю. Но сейчас…
— Я не могу понять, чем ты недоволен? — Иван Петрович вдруг заметил, что Алекс как-то странно одет.
Пока внук задумался над ответом, профессор стал его разглядывать. Вместо привычных потертых джинсов и полосатой рубашки, на нем были черные брюки из какой-то необычной ткани с едва заметной искоркой и черная атласная рубашка с пышными рукавами. Кроме всего прочего, от Алекса пахло одеколоном, хотя раньше он таким вещами никогда не пользовался. Да и прическа его претерпела изменения. Из обычного мальчишки с лохматой головой он превратился в идеально подстриженного молодого человека, который, судя по всему, уделял своей внешности большое внимание. Это было видно даже по форме его бровей — профессор готов был дать голову на отсечение, что его внук ходил к косметологу, чтобы придать им порочно красивый изгиб…
