– Но это чрезвычайная ситуация!
– Никто ничего не говорил мне о чрезвычайных ситуациях.
Дэгни понадобилось несколько секунд, чтобы овладеть собой. Она видела, что Келлог наблюдает за ней, весело и горько улыбаясь.
– Послушайте, – сказала она в трубку, – вы знаете, что «Комета» должна была прибыть в Брэдшоу три часа назад?
– Конечно. Но это никого не обеспокоит. В наше время поезда уже не ходят по расписанию.
– Так что ж, вы хотите, чтобы мы перекрыли вам путь навсегда?
– У нас ничего не предвидится до четвертого ноября, пассажирский поезд северного направления из Лорела в восемь тридцать семь утра. Вы можете подождать до этого времени. Меня сменит дневной диспетчер. Можете поговорить с ним.
– Идиот проклятый! Это же «Комета»!
– А мне-то что? Мы не «Таггарт трансконтинентал». Вы слишком многого хотите за свои деньги. Вы для нас лишь головная боль, сверхурочная работа без дополнительной оплаты простым людям. – Его голос сорвался в скулящую дерзость. – Вы не имеете права так разговаривать со мной! Прошли те времена, когда вы могли так обращаться с людьми.
Дэгни никогда не верила, что есть люди, на которых действует определенный прием, которым она никогда не пользовалась, – таких людей не нанимали в «Таггарт трансконтинентал», и ей не приходилось общаться с ними.
– Вы знаете, кто я? – спросила она холодным, властным и угрожающим тоном.
Сработало.
– Я… я догадываюсь, – ответил он.
– Тогда позвольте вам сказать, что если вы немедленно не вышлете бригаду, то потеряете работу в течение часа, как только я доберусь до Брэдшоу, а я рано или поздно туда доберусь. Сделайте так, чтобы это было рано.
– Да, мэм, – произнес он.
– Вызовите бригаду для пассажирского состава и прикажите доставить нас в Лорел, где имеется наш персонал.
– Слушаюсь, мэм. – Он добавил: – Вы скажете начальству, что это вы приказали мне так поступить?
– Скажу.
– И ответственность за это несете вы?
– Я.
Последовала пауза, затем он беспомощно спросил:
– А как же я вызову людей? У большинства из них нет телефона.
– У вас есть посыльный?
– Да, но раньше утра он здесь не появится. '
– Хоть кто-нибудь есть поблизости?
– Уборщик в депо.
– Пошлите его.
– Слушаюсь, мэм. Не вешайте трубку.
Дэгни прислонилась к стенке будки и стала ждать. Келлог улыбался.
– И вы собираетесь управлять железной дорогой – трансконтинентальной железной дорогой – с такими людьми? – спросил он.
Дэгни пожала плечами.
Она не могла отвести взгляд от маяка. Он казался таким близким, и так легко было добраться до него. Она почувствовала, как в ее сознании яростно бьется непризнанная мысль: человек, способный использовать неиссякаемый источник энергии, человек, работающий над двигателем, который сделает ненужными все остальные двигатели… Она могла бы общаться с ним, с его разумом, через несколько часов… Через каких-то несколько часов… Возможно, нет необходимости так спешить к нему. Но она хотела этого. Хотела… Ее работа? Какая у нее работа: стремиться к наиболее полному использованию своего ума – или потратить всю оставшуюся жизнь, думая за человека, который не годится на место ночного диспетчера? Почему она предпочла остаться на работе? Чтобы вернуться к тому, кем она начала, – ночной диспетчер станции Рокдэйл. Нет, она была лучше этого диспетчера, даже в Рокдэйле; возможно, таков должен быть итог: оказаться в конце пути ниже, чем в начале?.. Нет причин спешить? Она сама – причина… Им нужны поезда, но не нужен двигатель? Но ей нужен двигатель… Ее долг? Перед кем?
Диспетчер ушел надолго; когда он вернулся, его голос звучал угрюмо:
– Гм, уборщик сказал, что он-то может позвать людей, но это бесполезно. Как же я вышлю их к вам? У нас нет локомотива.
– Нет локомотива?
– Нет. На одном уехал в Лорел управляющий, а другой неделями кочует по мастерским. И стрелка сегодня утром сломалась, с ней провозятся до завтрашнего вечера.
– А как же локомотив аварийной бригады, которую вы предлагали послать к нам?
– Он на севере. Вчера там произошла авария. Он еще не вернулся.
– А паровоз у вас есть?
– Никогда не было. И нигде в округе нет.
– А дрезина есть?
– Есть.
– Вышлите их на дрезине.
– О… слушаюсь, мэм.
– Скажите вашим людям, чтобы они остановились у путейного телефона номер восемьдесят три и забрали мистера Келлога и меня. – Она смотрела на маяк.
– Слушаюсь, мэм.
– Позвоните начальнику поездной бригады компании «Таггарт трансконтинентал» в Лорел, сообщите о задержке «Кометы» и объясните все. – Дэгни положила руку в карман и внезапно сжала пальцы – она нащупала пачку сигарет. – Скажите, – спросила она, – что это за маяк примерно в полумиле отсюда?
– От того места, где вы находитесь? Наверное, запасной аэродром компании «Флэгшип эйрлайнз».
– Понятно… Что ж, позаботьтесь о том, чтобы ваши люди немедленно выехали. Скажите, чтобы они прихватили мистера Келлога возле путейного телефона номер восемьдесят три.
– Слушаюсь, мэм.
Дэгни повесила трубку. Келлог усмехнулся.
– Аэродром? – спросил он.!
– Да. – Она все смотрела на маяк, продолжая сжимать пальцами пачку в кармане.
– Итак, они прихватят мистера Келлога, да?
Дэгни повернулась к нему, поняв, какое решение помимо ее воли приняло ее сознание.
– Нет, – произнесла она, – я не брошу вас здесь. Просто у меня очень важное дело на Западе, мне надо спешить. Я подумала, что хорошо бы найти самолет, но не могу этого сделать, да и нет необходимости.
– Пойдемте, – сказал Келлог, направляясь в сторону аэродрома.
– Ноя…
– Если вы хотите сделать что-то более важное, чем нянчиться с этими идиотами, то пойдемте.
– Самое важное дело на свете, – прошептала Дэгни.
– Я возьму на себя ваши обязанности и доставлю «„Комету“ вашему человеку в Лореле.
– Спасибо… Но если вы думаете… Я не убегаю.!
– Знаю. ''.
– Тогда почему вы так хотите мне помочь?
– Я просто хочу, чтобы вы поняли, что это такое – делать то, что хочешь, хотя бы раз в жизни.
– Шанс, что на летном поле есть хоть один самолет, невелик.
– Но он есть.
На краю поля стояли два самолета: один – полуобугленный остов, не годящийся и на лом, другой – совершенно новенький моноплан «Дуайт Сандерс», – предмет напрасных вожделений множества американцев.
На аэродроме оставался только заспанный служитель, молодой, коротенький и толстый; если не считать слабого намека на образование, проскальзывавшего в его речах, он был бы духовным двойником ночного диспетчера в Брэдшоу. Он ничего не знал об этих двух самолетах, когда он год назад заступил на должность, они уже стояли здесь.
