Ознакомительная версия.
— Не может мгновенно исчезнуть мир, протяженность которого исчисляется миллиардами световых лет, — сказал Миньян голосом Генриха Подольского, и никто больше не поддержал его, потому что в глубине сознания Миньян понимал правоту Ученого.
— Все относительно, — философски заметил Минозис, едва заметно усмехнувшись: он обратил внимание на неуверенность Миньяна. — Тривселенная возникла в результате Большого взрыва. Что было ДО ЭТОГО?
— Кокон, — сказал Миньян. — Хаос.
— Да — с точки зрения внешнего наблюдателя: нас с тобой, к примеру. А с точки зрения тех, кто жил внутри этого кокона? С точки зрения тех, кто являлся частью хаоса? Я не знаю, что происходило там. Состояла ли та Вселенная, как и наша, из трех составляющих? Была ли материя? Был ли дух? Это не имеет значения для нас. Тот мир перестал существовать, и возникла Тривселенная. Мы полагаем, что наш мир огромен, но взгляни с точки зрения внешнего наблюдателя. Что такое Тривселенная, если смотреть снаружи? Кокон. Хаос. Однажды этот кокон взорвется. Мы, живущие внутри него, не можем себе вообразить, что возникнет, когда Тривселенная вывернется наизнанку.
Минозис запнулся, будто прислушался к чему-то, и Миньян понял, что в разговоре участвуют другие Ученые, чьи мысли и соображения высказывает сейчас их коллега. Их мысли витали в воздухе комнаты, вот почему здесь был полумрак, хотя из больших окон в помещение лился яркий дневной свет. Минозис кивнул будто сам себе и внимательно посмотрел в глаза Миньяну — в каждую пару глаз и во все вместе.
— Большой взрыв, — сказал Ученый, — случается не тогда, когда Вселенная сжимается в математическую точку. Большой взрыв происходит, когда одна из составляющих энергии — материальная или духовная — достигает критической величины. Третий мир близок к этому состоянию. И потому неважно, на какой стадии развития находятся Первая и Вторая Вселенные. Мы возникли из Кокона. Мы сами живем в Коконе. И в Коконе — ином по физической природе, но таком же по сути — будут жить те, кто придет после нас. Мы, Ученые, давно поняли это — собственно, тогда, когда Эз Араках предложил свою космологическую теорию Тривселенной, оказавшуюся правильной.
— Теория Эз Аракаха не была принята за истину, — напомнил Миньян голосом Ормузда.
— Конечно, — согласился Минозис. — Это была гениальная догадка, которую не удавалось доказать. Сейчас мы оба знаем, что Эз Араках был прав.
— Не хочешь ли ты сказать, — произнес Миньян голосом Даэны, — что в любое мгновение… сейчас… минуту спустя… или день… все может исчезнуть? Весь этот мир? Земля? Звезды? Идеи? Мысли? Чувства? Любовь, наконец?
— В любое мгновение, — кивнул Минозис. — Мы живем в постоянном страхе неожиданного конца. Мы не знаем, когда это случится и как произойдет. Возможно, мы ничего не успеем ощутить — просто исчезнем. Возможно, это будет мучительная гибель в пламени катастрофы, когда обрушатся законы природы, погребая под собой физическую суть мира: океаны выйдут из берегов, недра планеты провалятся к центру, пространство сожмется… Тривселенная не может спастись, пока каждый из трех миров существует и развивается сам по себе. После Большого взрыва связи между ними прервались почти повсеместно.
— Не совсем, — прервал Миньян голосом Генриха Подольского. — Люди, умершие в Первой Вселенной, переходят во Вторую и живут здесь, не помня прошлого. Более того, люди в Первой Вселенной знают о существовании такой связи и такого перехода. Представления о потустороннем мире есть у любой цивилизации, а египтяне, к примеру, даже и называли свой загробный мир полями Иалу — каким-то образом ведь им стало известно истинное название места, где люди являются во Второй мир!
— Представление о сложности миров, о духовном мире, о сфирот, соединяющих человека с творцом, — все это есть в Каббале, — добавил Миньян голосом раввина Чухновского. — Откуда эти знания, если миры разобщены?
— От тебя, полагаю, — невозмутимо заявил Минозис. — Мы, Ученые, как ты понимаешь, не очень сведущи, если не сказать больше, в истории твоей планеты в Первой Вселенной. Но ответ напрашивается. Существует единственное явление природы, объединяющее три мира. Единственное явление природы, способное эти три мира спасти.
— Явление природы? — спросил Миньян всеми своими голосами, и децимет прозвучал в унисон под сводами комнаты, подобно началу божественного хорала в христианском храме. — Такое явление действительно существует?
— Да, — сказал Минозис. — Это явление — ты.
— Это явление — я, — повторил Миньян.
— Ты. Не десять человек, помнящих себя и своих предков. Ты — личность.
— Я — личность, — повторил Миньян.
Он запнулся, потому что в его мозгу — одновременно в каждом из десяти — возникли смутные картины, которые Миньян пока не мог разглядеть, но ощущение отгаданной наконец истины оказалось таким острым, что он на короткое время потерял себя, распавшись на десять личностей, каждая из которых реагировала на новое знание согласно собственной человеческой сути. Это продолжалось недолго, Миньян опять стал собой и сказал голосом Антарма:
— Ты прав. Я помню. Теперь я помню все.
Он не мог вспомнить себя в те времена, когда материальная Вселенная представляла собой бульон из высокотемпературной водородной плазмы, перемешанный с горячими фотонами и другими частицами с нулевой массой покоя.
Он не мог себя помнить, потому что энергия памяти, энергия упорядоченного восстановления прошлого была в первые мгновения жизни Тривселенной близка к нулю. Энергия памяти материи возрастала со временем, и так же возрастала и усложнялась память этого существа — распыленной на многие парсеки туманности, воспринимавшей мир отчужденно, не будучи в состоянии понять ни окружавшую реальность, ни даже себя. Разума в Миньяне было тогда не больше, чем в амебе.
Газопылевая туманность, в которой Миньян был плотным сгустком, сжималась в глубине третьего галактического рукава, и по мере того, как в центре туманности разгоралось будущее светило (несколько миллиардов лет спустя оно получило собственное имя — Солнце), память Миньяна усложнялась, энергия ее возрастала, но так бы никогда и не нашла себе применения в Первом мире, если бы изменившиеся обстоятельства не заставили его претерпеть очередную структурную метаморфозу.
Когда газопылевое облако распалось на планеты, Миньян был уже достаточно физически организованной структурой, чтобы самому выбрать место и способ ожидания. Его личное колллективное бессознательное, присутствовавшее всегда, даже тогда, когда людей Миньяна связывали непростые, порой даже враждебные взаимоотношения, заставляло их стремиться друг к другу, быть рядом и во времени, и в пространстве. Личное коллективное бессознательное существовало во все времена — после Большого взрыва оно было рассеяно, как поток частиц высоких энергий в пространстве материального пузыря. Вселенная, не будучи ни в коей мере разумной, все же обладала инстинктом самосохранения, поскольку была изначально достаточно сложным образованием.
Ознакомительная версия.
