— Правда, — сказал он и выпил.
— И что, ты боишься, что снова попадешь в тюрьму?
— Именно. Туда я и отправлюсь, если не достану денег.
— Давай во всем разберемся. Ты должен миллион, или вы оба?
— Он должен куда больше. Зашел дальше, чем я. По сути, он сделал мне одолжение, ввел в это дело, но теперь, если я не отдам ему миллион, он сдаст меня, и я пропал.
Рита снова откинулась и закашлялась.
— Чертов смог, — сказала она. — Иногда в комнату с улицы идет столько вони, что я задыхаюсь. — Ловко оправдав этим табачный дым, она зажгла очередную сигарету и бросила пачку Джонстону. — Ладно, — продолжала Рита, — но если у тебя не выгорит дело с кокаином, если тебя поймают, тебя все равно посадят. Возможно, пожизненно.
— Да, но у меня все получится.
— Так прежде чем ты начнешь сам получать деньги, тебе придется отдать миллион?
— Когда этот товар попадет в Ниццу, миллион выплачен. Остальное мое.
— А Бену ничего?
— О нем я позабочусь.
— А как же я? — полюбопытствовала она. — Разве я не рискую?
— Ты не будешь знать, что в чемоданах, Рит. Это мое дело.
— Если Бена схватят и спросят, где он это взял, он скажет, что у меня. Он знает меня лучше, чем тебя, мне он доверяет. Так что скажет, что у меня.
Молчание.
— Но он же знает, что он должен передать кое-что от меня другу во Франции.
Молчание.
— От меня, Рит.
— Но я ведь тоже в этом замешана, нет? Бен знает слишком мало, чтобы убедительно лгать. На него нельзя рассчитывать. Он расскажет про меня и тебя.
Вот как Джонстон разрубил этот узел:
— Скажи мне, что ты собираешься делать дальше? Тебе не по душе такая жизнь, ты ведь об этом говорила? Так будь со мной, и я помогу тебе из этого выбраться, навсегда.
— Позаботишься обо мне, как и о Бене?
Джонстон наклонился вперед, развеивая пелену табачного дыма, и сказал ей от всего сердца — это она хорошо поняла:
— Слушай, мы с тобой были вместе — сколько, Рит? Три года? Я же ни разу тебя не подвел, так?
— Да.
— Так что же?
Он все наклонялся вперед, с пьяной искренностью, отчаянием, красные глаза слезились — от дыма? Или все же слезы?
— Это большой риск, — сказала она, — ты испытываешь судьбу.
— Приходится, Рит. Если дело выгорит, дальше буду жить честно.
Она снова легла, на этот раз вытянув ноги перед собой, уставилась на Джонстона и стала размышлять о том, что не понимает, кого из них ей больше жалко — Джонстона, она ведь знала, что он кажется хуже, чем есть на самом деле, — знала, потому что и сама была такой, и Джонстон умел произвести впечатление на людей, он выглядел как Хамфри Богарт — ну, часто, хотя бы немного бывает похож, но не сейчас, когда напился и ведет себя глупо — или Бена, которого посылают в такое опасное путешествие, чтобы спасти Джонстона. Но если начинать думать — а сейчас Рита серьезно задумалась, — Джонстону она должна больше, чем Бену. Она считала, что может назвать Джонстона своим мужчиной, в конце концов, другого у нее не было. И он действительно всегда был с ней добр. И сказал он правду: ей противна такая жизнь, несколько раз ей приходила в голову мысль покончить с собой. «Лучше уж я сделаю это сама, прежде чем какой-нибудь маньяк мне в этом поможет». Рита думала, что все равно так долго не может продолжаться. Она нездорова. С кожей не все в порядке. Она красилась под блондинку, но волосы у нее были темные, жесткие, слабые, все время растрепанные: достаточно дотронуться, чтобы понять, что девушка больна. Стоило ей посмотреть на себя в зеркало без косметики и убийственного наряда, и она тут же принималась краситься.
Рита подумала: «Ладно! Предположим, Бена поймают и меня посадят, все равно хуже, чем сейчас, быть не может». И она решила помочь Джонстону. Как только сможет.
Джонстон начал объяснять Бену, что делать в аэропорту. Когда он договорил, Рита повторила все еще несколько раз.
Все будет зависеть от «друга» Джонстона.
— Я познакомился с ним в тюрьме, Рит, ему можно доверять, он пойдет вместе с Беном в аэропорт и полетит на самолете, а потом отвезет в Ниццу и будет присматривать за ним…
— А сколько ты ему платишь?
— Много. Если сложить все — одежду для Бена, багаж, самолет, паспорт, сначала это была сотня, еще Ричард, этот помощник, — все складывается и складывается. Еще отель. Но это мелочь, по сравнению с тем, что мы получим.
— Только не растрать все заранее.
— Слушай, Рит, я понимаю, ты считаешь, что я с ума сошел, но план сработает, вот увидишь.
— Надежда только на удачу, — сказала Рита. — У них натасканные собаки, которые проверяют багаж.
— Иногда проверяют. Но их не особо заинтересует толпа туристов, едущих в Ниццу. И французских легавых тоже. Они осматривают самолеты из Колумбии и с востока, что им безобидный лондонский самолетик.
Одного Рита не знала. Запланировано было три чемодана, один очень большой, забитый пакетами с кокаином, прикрытыми одеждой, его проверят у регистрации; один с вещами Бена; и один возьмут в самолет. Когда Рита услышала, что Джонстон еще и его собирается заполнить пакетами с отравой, возможно, с героином, она завизжала, закричала, даже набросилась на него, так что пришлось схватить ее за руки.
— Ты же знаешь, когда проверяют чемоданы, берут наугад, они вполне могут взять тот, который понесет Бен.
Он пытался убедить и успокоить Риту, сказал, что он не сделает этого, раз она так расстроилась, но не сдержал обещания: Бену предстояло пройти на самолет с этим опасным грузом.
— Все это безумие, — повторяла Рита, — бедный Бен, я считаю, что это жестоко. Только представь, что он попадет в тюрьму.
— План сработает именно потому, что Бен такой странный.
И он действительно сработал. Какое-то время Джонстон с Ритой просто не могли поверить, насколько все изменилось; слишком велика была разница между настоящим и возможным. Джонстон был не глуп и не клал на счета слишком большие суммы, но в течение следующих месяцев эти крупные суммы находили свой непростой путь к нему. Он дал Рите столько, что этих денег хватило на ресторан в Брайтоне, дело пошло хорошо. Она могла бы выйти замуж, но не вышла. Иногда Джонстон заходил к ней, они оба ценили эти встречи, поскольку лишь они понимали, как близки были в свое время к преступлению и тюрьме.
Джонстон видел по телевизору, что легко можно купить за небольшие для него деньги титул и право на землю у обедневших (и наверняка циничных) аристократов. Так он и сделал — приобрел поместье, но вскоре занервничал и понял, что совершил ошибку. Ему не нравилось бездельничать. Тогда он стал владельцем элитной фирмы проката автомобилей, возил богатых и знаменитых, в основном по Лондону, и взял на работу человека, которого некогда считал намного выше себя. Радовался жизни, наслаждался своими «роллс-ройсами» и «мерседесами», пытался быть респектабельным. Когда у него появились дети, они учились в частных школах. Так что можно сказать, что эта часть нашей истории закончилась хорошо.
