Ознакомительная версия.
— В честь чего? — поинтересовался я на полном серьезе. — Я бы еще понял, если бы мы возвращались. Тропики, то-се. Мало ли какую заразу можно приволочь из джунглей. Но сейчас? Мы же только день, как из новой столицы, и мы…
— Доктор Гаал, сколько разных пилюлей противобактерицидного действия мы напринимали в последнее время, помните?
— Еще бы не помнить! — удивился я. — Я же врач экспедиции. Я все сам фиксировал.
— Ну вот, — кивнул Жуж Шоймар. — В эти сутки все это комплексное воздействие проявит себя. Организмы наших людей ослаблены, некоторые будут переносить прививки достаточно тяжело.
— И что? Все в одно время, что ли? Что вы затеяли, господин Шоймар? Почему не согласовали со мной? Это ведь я отвечаю за здоровье вверенн…
— Уймитесь, доктор Гаал! — со сталью в голосе распорядился Шоймар. — Что я вам буду объяснять? Я сам не очень в курсе. Но мне были даны вполне ясные рекомендации. Мы должны стоять сутки, может, даже двое. Будет зависеть от обстановки. А вам, доктор Гаал, просто следует сообщить нашим людям, что все в норме. И что это действительно карантин. Или, там, посткарантин, вызванный воздействием прививок и лекарств. И постарайтесь делать свою работу убедительно, доктор Гаал. А сомнения свои оставьте при себе. Все эти сомнения по поводу моих распоряжений. Я, Жуж Шоймар, начальник этой экспедиции, и именно я, только я, за нее отвечаю. И я вам говорю, в ближайшие сутки будет некоторый кризис по вашей части, доктор. Да-да, именно по вашей. Вы поняли, что от вас требуется, Дар Гаал?
— Вроде как да, профессор Шоймар. Вроде как да.
— Вот и займитесь своими делами. Когда расставят вашу палатку, начните активную деятельность. Повальное измерение температуры, давления… Ну, вам-то лучше знать, что и как там нужно измерять. Можете и анализы собрать, только вот… не слишком увлекайтесь, Дар. Насколько я ведаю, кризис скажется на всех. И вы сами не станете исключением.
— А все-таки, что за кризис? — спросил я снова. — Может, нам с пищей дали вакцины, о коих я не в курсе?
— Подойдет, Дар, — натянуто выжал улыбочку Шоймар. — Можете строить предположения в этом ключе, если уж вам обязательно требуются объяснения. Только не впутывайте в свои теории заговора остальной личный состав. Пусть хотя бы для них это будет обыкновенным карантином. Вам все понятно, доктор Гаал?
— Более-менее, профессор. Могу идти приступать?
— Разумеется.
Жуж Шоймар ободряюще тронул мое плечо. Я развернулся и подумал: все же былое нахождение в действующей армии очень помогает в жизни. Не был бы я на войне, сейчас задал бы начальнику кучу лишних вопросов. А так все ясно-понятно. Приказ — и никаких гвоздей. Что я, в самом-то деле, Выдувальщик Сферы какой-нибудь, чтобы знать все и обо всем? Мое дело маленькое — лечить больных. Больных вроде бы покуда не наблюдается, но мало ли что?
Подождем.
20. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники
Может быть, стало бы лучше, если б мы все оказались выбившимися из сил и завалились в спячку, пользуясь случаем? Может быть. Тем не менее мы все пребывали в достаточно бодром состоянии. Разве что водители машин подустали, но ведь остальные — все еще кровь с молоком. Потом поведение людей начало меняться. Нет, не у всех одновременно. Пожалуй, если бы не предупреждение Шоймара, я бы не насторожился. По крайней мере, не сразу. А так, я заметил изменения в настроении даже у самого себя. Могло ли оно быть реакцией на слова командира экспедиции? Это каким же образом? Он у нас, вроде бы, не гипнотизер.
Что до меня, то я почувствовал некоторую вялость. Такую же, как и у большинства окружающих. Только эта была моей собственной. Можно было бы попытаться списать настроение на изменение погоды. Но — не получалось. По всем объективным признакам, было как раз наоборот. Рощица поблизости шелестела листочками, птички вокруг щебетали, приветствуя Мировой Свет, веселый ветерок поглаживал снова по-военному короткую стрижку (в преддверии дальнего похода мы все постриглись). Ощущения для жителя скученного мегаполиса конечно же экзотические. Но ведь еще вчера они порождали совершенно другое чувство — некой вновь обретенной свободы. Теперь все это стало до ужаса ненужным. Раздражало. Сон тоже не приходил. Пожалуй, даже если бы мне расстелили перину, все едино ничего бы не получилось. Может, и хорошо, что на мне висело порученное Жужем Шоймаром задание. Я делал обход, запрашивал о здоровье, производил замеры давления, температуры, интересовался стулом. И вообще-то видел, что некоторые уже несколько не в себе. Впрочем, словесных жалоб покуда не наличествовало.
Это объяснимо. Народ в экспедицию набирали из добровольцев. Никто никого не неволил. Исключая, разве что, военных. Тех, понятно, прикомандировали приказом. Ну так направили-то к нам не худших. Выбирали понадежнее. Вот и нет жалоб, потому как не пристало военным показывать слабину перед гражданскими шпаками.
— Как дела? Все нормально? — спрашивал я и шпаков, и военных. И слышал какие-то односложные, вялые ответы. Всем, похоже, были до лампочки и мои вопросы, и многое прочее. Народ валялся, ничего не делая, но никто не похрапывал и даже не дремал. Все находились в каком-то отрешенном, но одновременно — напряженном состоянии. Я и сам был не лучше. Мысли текли вяло, да и текли ли вообще? Но если текли, то сосредотачивались лишь в одном направлении. Чем я занимаюсь? Кому это надо? Зачем я должен выполнять приказы этого Жужа? Кто он такой? С чего я вообще здесь оказался? Короче, депресняк в полной мере. Но с какого лешего экваториальных лесов (до которых нам еще топать и топать, кстати) он охватил всех участников похода одновременно?
Еще через некоторое время неожиданно стало хуже. Я ощутил. Осмотр и расспросы прекратил. Сидел возле буса, подавленный донельзя. Мысли бежали примерно в той же последовательности: «Ради чего я тут? Да и вообще, зачем все? Может, лучше…» Тут я вспомнил, что Шоймар перед тем изъял у большинства, до того вооруженных, это самое оружие. Тогда обратил внимание лишь потому, что кто-то возмутился. Типа, что мы, мол, теперь почти выбрались из контролируемых цивилизацией территорий. Мало ли что? Столь далеко от столицы могут встретиться натуральные разбойники. И все же профессор настаивал. Что-то он такое знал. Но теперь думать о таких мелочах не хотелось. Вообще не до логики стало.
Помню, что однажды до меня дотащился наш предводитель. Выглядел он — хуже некуда. Вынужден признать, что мне, хоть я и штатный врач экспедиции, было от того ни жарко и ни холодно.
— Плохо смотритесь, доктор! — промямлил Шоймар.
Может, и так, подумал я. И что с того? На себя посмотрел бы, начальничек. Тем не менее вслух я не сказал ничего — не оттого, что боялся или было неудобно. Просто не хотелось шевелить языком.
Ознакомительная версия.
