– Комиссия же Бейдса изначально исходила из необходимости ликвидации России как целостного государства. Американцы предложили свою схему децентрализации, однако она предполагала постоянное присутствие на построссийских территориях вооруженных сил Евросоюза и США. Надо сказать, что у американцев была масса заготовок по данному вопросу, так что их предложения были самые подробные и выверенные. Европейский вариант был тоньше и предполагал высокую степень политической самостоятельности территорий, с упором на местное самоуправление. Любопытно, что именно в итоговом варианте комиссии Качека было предложено сделать столицей Русской республики Рязань. Короче говоря, после предварительных консультаций в Варшаве и Киеве была сформирована объединенная группа, которая и выработала систему государственного устройства построссийских государств. Именно в рамках её была выработана та самая система сдержек и противовесов, на которой и покоится вся современная конституционная система России… Ну то есть, построссийского пространства.
По аудитории пронёсся смешок. Роман Геннадьевич её проигнорировал, спокойно продолжив свой доклад.
– Надо отметить, что в итоговом тексте доклада сенатора Бейдса Рижскому совещанию были учтены и некоторые идеи Ягушенко. В частности, идея Русской республики была заимствована именно оттуда. Между прочим, для американцев это была крайне сложная проблема: их вообще пугало слово «русский» и они хотели как-то обойтись без него. Но Ягушенко удалось доказать на примере Беларуси и Украины, что отделив русских от обширных территорий и ограничив их государство локальными землями, можно получить демократическое и стабильное государство. Увы, но приходится констатировать, что и тут господин Ягушенко ошибся. Не знаю, помните вы или нет, но именно в Русской республике случился первый кризис власти на построссийском пространстве.
Трепаков на мгновение замолчал и даже как-то вздохнул, посмотрев вдаль. Потом продолжил в прежней спокойной манере:
– После завершения процесса размежевания и учреждения Русской республики Ягушенко выиграл выборы, но уже через три года начались волнения и ему пришлось уйти…
Тут Роман Геннадьевич снова запнулся. Он-то отлично помнил уход Ягушенко. Первый президент Русской республики тогда поставил под угрозу весь хрупкий построссийский мир. Зачем-то ему понадобилось созывать какие-то бесконечные Народные Думы и национальные собрания, на которых неизменно выходили на трибуну всякие тревожные люди вроде Василия Ханьжина, додумавшегося обличать с трибун американцев и европейцев. Да уж, когда в новостях показали, как в Рязани на главной площади стоят сотни людей с флагами «Единой России» (Трепаков тогда даже не смог сразу понять, что это за знамёна такие, а когда узнал - чуть не подавился поедаемым пирожным) и этого самого Ханьжина, требующего немедленно начать вооруженную борьбу с оккупантами, многим сделалось дурно. Тогда экстренно собрали Наблюдательную комиссию, сам Бейдс стучал кулаком по столу и требовал введения войск. В итоге в ультимативной форме комиссия потребовала смены президента. Тут активизировался тогдашний председатель русского правительства Козачёв и срочно провозгласил себя и.о. Президента. Ягушенко куда-то отправили послом, толи на Кубу, толи в Уругвай. Козачёв потом себя переизбрал, но и он оказался слабым лидером и в итоге Наблюдательной комиссии пришлось благословить инициированный спецслужбами приход к власти покойного полицейского генерала Юркевича.
Трепаков оглядел аудиторию и прокашлявшись продолжил:
– Ну так вот, для контроля над нерушимостью этих самых принципов, которые служат гарантией безопасности для нас и всего мира, создана постоянно действующая Наблюдательная комиссия, которую иногда продолжают называть комиссией Бейдса-Качека, хотя это уже не актуально… Сейчас это просто Наблюдательная комиссия по делам северной Евразии при Совете Безопасности ООН.
– А что стало с ними? Как-то их не слышно… - раздалось откуда-то сзади и аудитория снова хмыкнула.
– Да, судьба творцов нашей конституционной системы, так сказать, отцов-основателей сложилась несколько неудачно. Донован Лерой Бейдс выдвигался кандидатом в президенты от республиканской партии, но из-за своего гипертрофированного консерватизма и постоянного акцентирования внимания на ситуации в Евразии, проиграл выборы демократу Санчесу, ну и по американским традициям на этом его карьера закончилась. В сенат он больше не избирался, умер в прошлом году у себя в Оклахоме, написал даже мемуары, там много интересного, хотя, конечно, читать не очень приятно. Славомир Качек ушел в отставку после скандала с взятками по поводу распределения территорий Африки, короче года четыре о нём ничего не слышно. Говорят, работает представителем Дойче-банка где-то центральной Африке…
– А почему Наблюдательная комиссия сквозь пальцы смотрит на перевороты? Вот в Русской Республике и до Пирогова постоянно какие-то перевороты, - Саша Гарифуллин не смог сдержаться, и снова полез в дискуссию.
– Хороший вопрос… - Трепаков выдержал мхатовскую паузу и лучезарно улыбнувшись произнес, - Понимаете, выбирая между формально-демократическими актами и фундаментальными принципами, заложенными не в букве, а в духе наших конституций, наблюдательная комиссия неизменно выбирает дух доктрины Бейдса-Качека, о которой я вам и рассказываю. Для общей стабильности и развития демократии гораздо полезнее иногда волевым решением преградить дорогу рвущимся к власти экстремистам, готовым подорвать стабильное развитие страны, чем ввергнуть ситуацию в хаос, угроза которого так остро ощущается сегодня всеми нами…
В этот момент дверь аудитории распахнулась. Одетый в неброский костюм охранник Трепакова прошел через всю аудиторию и что-то сказал ему на ухо, передавая министру коммуникатор.
Трепаков помрачнел и нажав несколько кнопочек обратился к студентам, одевая наушник коммуникатора.
– Господа, я вынужден прекратить лекцию. Меня срочно вызывают на заседания правительства.
– А что случилось-то? - заданный кем-то вопрос перекрыл начавшийся было шум и все замерли. - Москвичи взяли Пермь… - Трепаков вышел из аудитории.
Саша Гарифуллин вместе со всеми вскочил с места. Он немедленно включил коммуникатор и попытался вызвать Егорушкина: его трясло от нетерпения и желания узнать, как прошла операция.
– Александр Маратович? Нам нужно срочно поговорить! - услышал он над самым ухом и прежде, чем он успел что-либо понять, ему сунули в лицо какое-то удостоверение, подхватили под руки и стремительно повели к запасному выходу.
