Он отстранился от меня и заковылял дальше. Теперь пришел мой черед догонять его.
– Если это так, – шепотом затоварил я, – тогда зачем лететь на Терру? Сначала надо ликвидировать источник опасности здесь!… И почему этот желто… этот маэстро, как вы его величаете, зная так много, молчит? Не понимаю… Будь я на его месте, я бы прокричал об этом на весь Триэс, да хотя бы с помощью тех же «Трех шестерок»!…
– Когда ты последний раз видел Нду? – неожиданно спросил Допотопо.
Вопрос огорошил меня:
– А при чем здесь она?
– Да вроде гоже хотела с помощью «Трех шестерок» чего-то там прокричать, и за ней сразу началась охота…
И Допотопо многозначительно умолк. Я схватил его за руку:
– Что с ней?
– Пусти!…
Я сильнее стиснул его кисть. Он пискнул:
– Отпусти, говорю!
– Что с Ндой? – я готов был растереть его в порошок не хуже любого дезинтегратора.
– Ой, да больно же!… По-по-моему, с ней все в порядке.
Изловчившись, наставник треснул меня палкой по руке и высвободил свою ладонь. Он подул на нее. попробовал пошевелить пальцами, – не получилось.
– Ну и клещи! – проворчал он. – А в общем это неплохо, не надо будет с собой столько инструмента брать!…
– Не терзай мне душу, наставник, скажи, что с ней? – взмолился я.
– Не знаю, хлопчик, честное слово. Я совсем запутался в ваших местных делах: одни покровители зачем-то выдают себя за покорителей, покорители маскируются под покровителей, а теперь появились еще и эти, как их, нео-нео, дай бог памяти, неоизвергиды и неоизвергады, которые вообще никого не признают, хотят… а леший знает, чего они хотят!… Ну, вот, и вроде твоя Нда тоже в эту свару ввязалась, не знаю только, на чьей стороне!… И «Три шестерки» тут как-то замешаны, словом, настоящая свистопляска!…
– Но с ней ничего не случилось? Ее не пытали? – продолжал приставать я к наставнику.
– Я могу тебе сказать одно, хлопчик, – он шумно высморкался, надолго выведя из строя подслушивающую аппаратуру, если таковая находилась поблизости, – маэстро очень советует взять ее с собой на Терру…
– Наставник! – я обнял его так, что он снова застонал, как болотный тритон.
– Отпусти, дурень.
Он оправил пиджак, поглядывая на небо, где продолжалась разнузданная вакханалия.
– Наставник! – я смотрел на него влюбленными глазами. – Ты возьмешь ее?
– Если будешь и дальше распускать руки, я еще подумаю…
Пусть ворчит, ругается, издевается даже, для меня сейчас все звучало божественной музыкой! Случилось то/о чем я не смел и мечтать: Нда полетит со мной!…
На небе неожиданно наступила тишина. Я поднял голову и увидел нас с Допотопо in vivo.
Наставник словно ждал этого. Он взял меня под руку и повел к кораблю, громко вещая небесам:
– Вот мы обо всем и поговорили, Победоносный! Когда мы покинем этот приобретенный рай и будем испытывать судьбу, вздымаясь на волнах необъятного эфира, ты приумножишь свои акания, хотя всего так и не узнаешь. В Правилах верно сказано: всего не знает никто. И еще сказано: силы вержения разбрасывают не только наши миры, но и наши помыслы…
Я не верил своим ушам: конечно, я и раньше подозревал наличие у наставника актерских способностей, но полагал, что они сводятся к выразительному художественному чтению «помудрушек» и к не менее выразительной чистке носа. Увы, его талант оказался многограннее!
– …где-то, по ту сторону Облака, находится родина твоих предков и моя родина, Терра!… Когда-то она помогала нам, теперь мы обязаны помочь ей!… – Тут мой наставник запнулся и заглянул в шпаргалку, спрятанную в его левом рукаве. – Как ты думаешь, Победоносный, в чем больше всего нуждается сейчас многострадальная Терра?
Говоря это, он незаметно передал мне шпаргалку. Я заглянул в нее и чуть не прыснул со смеху: оказывается, многострадальная Терра больше всего нуждалась в «либидонне» – средстве для возбуждения похоти!…
– Нет уж, наставник, – прошипел я, возвращая ему бумажку, – увольте!
Наставник был вынужден прервать прямую передачу и демонстративно приложил палец к носу.
– Молчи, дурень, – зашипел он на меня, – Их фирма обещает обеспечить экспедицию первоклассной жратвой со скидкой наполовину! Причем не в облатках, а в натуральном виде!
Допотопо знал, чем меня купить… Когда мы снова появились на небе, я бодро заговорил:
– Мне кажется, наставник, что наша прапрапра нуждается, в первую очередь, в повышении жизненного тонуса… – я скосил глаза в рекламку, – в пробуждении у ее жителей желания! Желания жить! Желания жить друг с другом! Желания продолжить свою жизнь в потомстве! А все это может обеспечить только «либидонна»!
– Ты прав, Победоносный, – наставник вынул из кармана ярко раскрашенную коробку с «либидонной» (на небесном экране она возникла крупным планом), открыл и, отправив в рот пару облаток, как-то сконфуженно прокричал: – Да здравствует «либидонна»!
На этом наш прямой выход в эфир завершился; небосвод превратился в полиэкран, наглядно демонстрирующий чудесные свойства препарата…
Допотопо с омерзением выплюнул облатки:
– Извиняюсь, хлопчик, не успел тебя предупредить… Ну, вроде все обошлось. Еще два таких сеанса и, считай, льготный контракт у нас в кармане. Так что с чего другого, а с голоду мы не подохнем. Ладно, до завтра. Перанумитов разбуди пораньше, не нравится мне что-то изоляция второго отсека.
Хотелось спросить его, зачем вылизывать внутренности второго отсека, если лететь мы собираемся на другом, далеком от готовности корабле, но таких «зачем» у меня накопилось слишком много, а время было позднее, и я кивнул измученной головой:
– Хорошо, наставник.
Он поднялся на платформу и стал медленно, со ржавым скрипом удаляться в темноту ночи, в то время как над его головой накачанные «либидонной» старики и старухи устраивали другую, Вальпургиеву ночь…
Я повернул к ангарам, где меня ждали подсобные рабочие, несколько часов изнурительного труда, контрольный пуск цифротронного измерителя, замена изоляции во втором отсеке, потом получасовой сон в каком-нибудь закутке и – еще одна смена, тайная, на сборке нашего второго корабля, состояние которого вызывало у меня серьезную тревогу. Новость, что Нда полетит с нами, лишь многократно усилило ее. Конечно же, я был безумно счастлив, что она будет рядом со мной, но я не мог не думать о том, что ей предстоит отправиться в длительное опасное путешествие на борту! летающего катафалка, в обществе головорезов, придурков и прочей избранной публики… С другой стороны, и здесь ей, видно, не легче, зачем ей было связываться с этими неоизвергидами, неоизвергадами?… Но здесь, на Триэсе, она навряд ли примет мою помощь, если даже нуждается в ней. На корабле же другое дело, там мы будем рядом, каждый день, каждый час… Опять вместе!…
