но она жива. И даже, пожалуй, неплохо выглядит. Я только сейчас понял, как на меня всё это время давила её боль. Теперь не давит.
— А сейчас оно где? — спросил я, ощупывая уплотнения нейроинтерфейсов.
— Немножко в ней, но больше в себе. Как у худой-вредной. Оно не злое, просто… Очень чужое. Ему всё равно, если Алька умрёт. Но я нарисовала, что так нельзя.
— И оно послушалось? — удивился я.
Нервные узлы практически вернулись в норму, хотя проникновение нейроинтерфейсов, пожалуй, поглубже, чем у Калидии.
— Я же так нарисовала!
Глава 4. Влезть в чужую шкуру
Алиана оклемалась быстро — проспала симпатичным брёвнышком всю ночь, а утром уже наворачивает плов под влюблённым взглядом Калидии и свирепым взором Анахиты.
С Анахитой вышел конфуз — за хлопотами по хозяйству всю драму с оболочкой она пропустила. Я был занят, а остальным с ней сплетничать незачем. Поэтому поздним вечером она пришла ко мне в комнату, разделась в темноте, влезла под одеяло — и обнаружила там голую Альку. Я, чтобы не беспокоить девушку, оставил её спать у себя, а сам лёг в её комнате. Алиана даже не проснулась, а вот Анахита вылетела в коридор голышом, рыдая от злости, и столкнулась со мной, входящим в дверь. Пришёл проверить самочувствие — а тут этакий пердимонокль. Анахита завопила на меня тоскливо, злобно и нечленораздельно, как попавшая в капкан лисица, и убежала с одеждой в руках, мелькая в полутьме коридора ягодицами.
Пришлось идти за ней, полчаса уговаривать впустить, потом битый час, перебивая рыдания, объяснять ситуацию, потом бурно и многократно мириться, заодно значительно расширив её представления о прекрасном. В общем, опять не выспался, а главное — это не та реакция, которую ждёшь от девушки, с которой у тебя «ни к чему не обязывающий дружеский секс».
С утра она извинилась и неискренне заявила, что, разумеется, «не имеет никакого права что-то от меня требовать». Просто истерическая реакция от неожиданности, ей, мол, очень стыдно. А вообще, они с Нагмой мне никто, ни на что не претендуют, я совершенно свободный человек. Просто, если в моей кровати другая женщина, надо предупреждать, потому что лечь третьей она не готова. Может быть, однажды, но не сейчас…
В общем, несла обиженный ревнивый бред, делая вид, что ничуть не ревнует. И с тех пор на Альку смотрит, губы надув. И ведь это у неё ещё и повода нет, а если вдруг появится?
— Она на тебя большие планы построила, — ржёт Змеямба, с которой я этой конфузией поделился, — и тут такой облом. Неудивительно, что крышу сорвало. И ещё ладно бы на мне застукала, но с юной-то девицей ей, тридцатилетней, никак не тягаться. Вот и истерика, «всё пропало».
— Хватит глумиться, Зме, — отмахнулся я. — Я не такое сокровище, чтобы меня добиваться.
— Так и она не балованная. На фоне Петра ты прям мечта «разведёнки с прицепом», — ухмыляется Змейса. — А если серьёзно — разберись уже с отношениями. Если хочешь быть с ней дальше — вперёд, может, и хорошо выйдет. А если просто в штанах чешется — так я всегда почешу, обращайся. Лучше ты её сейчас обломаешь, чем потом. Её уже предали, больше не надо. Такая и со стены в пропасть прыгнет.
— Вот не было печали…
— Отвык ты, Докушка, от нормальных баб.
***
Уже к вечеру Алиана щеголяет в оболочке, сопровождаемая Калидией. Заодно прояснился давно интересовавший меня нюанс с половыми признаками — оказалось, они формируются на броне при слиянии. Когда её пихали в оболочку, та была гендерно нейтральна, а сейчас будьте любезны — два полушария спереди. Слон смотрит на всё это с большим интересом. Нет, не на сиськи — сиськами его не удивишь, а на оболочки.
— Получилось, значит… — проговорил он задумчиво. — Интересное кино…
— Так себе удовольствие, поверь, — отговариваю его я. — Девушка чуть ласты не склеила.
— Я бы потерпел, дело того стоит.
— Слоняра, ну нафига тебе этот гемор? — удивляюсь я. — Ты же хотел на пенсию?
— Пенсию ещё предстоит заработать. И вот такая штука в этом нелёгком деле — хорошее подспорье.
— Да блин, — расстраиваюсь я, — ты же лучше меня понимаешь, что никакая это не вундервафля. Мы их в резиденции вынесли, помнишь?
— Техника в руках дикарей — железо! — оптимистично заявил командир. — Они просто не умеют выстроить под них тактику. Лезут с шашкой на пулемёты. А ежели применить с умом…
Я искренне надеялся, что Креон не даст ему шанса — но просчитался.
— Успехи вашей ассистентки в управлении оболочкой показывают, что слияние прошло более чем успешно, — заявил Креон.
— Пожалуйста, — пожал плечами я, хотя это не было выражением благодарности.
— Она всего три дня как стала носителем, но уже превосходит мою дочь буквально во всём. Я принял решение расконсервировать для неё второй экземпляр Кикатты.
Я подумал, что Алька, рассчитывая сблизиться с Калидией, крупно просчиталась. Отличающийся редкостной родительской тактичностью Креон наверняка довёл до сведения дочери, что её любовница круче в управлении оболочкой. То-то она, поди, счастлива это услышать! А теперь ещё и уникальная Багха перестаёт быть единственной кикаттой, лишив её последнего преимущества. Видел я тот «второй экземпляр» — он крупнее, мощнее и вообще самец. Опять Калидию задвигают на второй план, и кто? — «Постельная грелка», которую она сама и протежировала.
Ох, не улучшит это их отношений…
— Пора закрепить успех. Ваш командир и ваша подруга готовы стать следующими носителями.
— Подруга? Змеямба?
Креон вопрос проигнорировал.
— Сейчас у нас нет всего необходимого для активации, но завтра будьте готовы, — бросил он и величественно удалился.
Интересно, он вообще маску снимает или даже спит в ней? Надо при случае у Бераны поинтересоваться. Без трусов она его точно видела, а без маски?
***
— Зме, тебе-то это нахрена?
— Я да Слон — тактическая группа. Идеально! — отмахивается она.
— Это большой риск, понимаешь? Тебе не семнадцать, когда организм ещё пластичен. Алька еле перенесла слияние, в какой-то момент я был уверен, что её потеряю.
— Она справилась, и я справлюсь. Я тётка крепкая, поверь.
— Но ради чего? Ладно Слон, он по жизни одержим идеей, что круче него
