Хотел поцеловать, но девушка отвернулась:
- Не надо.
- Надо, - обхватил ладонями лицо.
- Для тебя опасно…
- Я уже знаю, что происходит при поцелуях. Брат твой просвятил. Ты зря меня жалела - со мной ничего не будет, и не было бы. Если б ты сразу объяснила что к чему, мы избежали многих неприятностей. Не отворачивайся больше, не ускользай. Тебе нужно то, что есть у меня, а мне… что есть у тебя.
- Что же? - удивленно распахнулись ее глаза.
- Твои губы, - улыбнулся и приник к ним. И словно оглушили, контузили навек - опять он потерялся. И чем больше отдавал, тем больше хотелось отдавать, и затянуть до бесконечности сладость поцелуя, головокружительного как полет над облаками. Фея жадно, без стыда исследовала его рот языком, как опытная женщина, но под его руками билось от стыда тело неискушенной девушки, взволнованной невольной лаской. Семен понял, что не выдержит, да и не может, не желает больше ждать, и уложил любимую на постель, прижал, освобождая от туники. В тот миг он потерялся, себя не помнил, мир не знал.
Глухота, немота накрыла и только страсть бурлила в венах.
Какой там потерпеть, дать ей вспомнить себя, вспомнить самому, что девушка недужна? Все вылетело прочь и напрочь.
Что было сам не помнил. Очнулся от осознания, что Фея не шевелится под ним и словно вынырнул из бездны. Испугался, того, что натворил, отпрянул, вглядываясь в лицо любимой.
Девушка лежала вытянувшись и хмуро изучала потолок.
Ну, елки! - застонал, не зная что сказать. И стоило пилить бог знает сколько парсек, чтобы напором напугать девочку до полусмерти, выказав свою необузданность!
Болван! Медведь!
- Фея? - позвал тихо, дичась, ругая сам себя. - Я это… ты…
Ну, вот! Он еще и мямля!
Девушка покосилась на него, сосредоточенно нахмурилась и спросила осторожно:
- Что это было?
Семен шумно вздохнул и лег на спину: дубина!
А что было, правда? Ни черта не помнит. Один поцелуй, а голову снесло, как смерч поселок в Алабаме.
- На этот раз ты подарил мне ребенка? - спросила Фея.
Семен удивленно покосился на нее: только и интересует?
- Он точно будет?
Мужчина решился, повернулся к ней:
- Я виноват…
- Конечно. Прошлый раз ты оставил меня без ребенка.
Тьфу!
- Фея…
И что сказать?
Так и застыли оба, разглядывая друг друга. И вдруг прыснули от смеха, обнялись.
Три дня Констант разглядывал заблокированные двери покоев сестры и таранил взглядом Монторриона. Тот был не в лучшем расположении духа, понимая, что сейти ускользает от него. И быть бы беде - сцепились бы как водится, если бы не явился сегюр.
За три дня что он провел рядом с женой и новорожденными, ему не поступило ни одного доклада от кафиров о состоянии дочери, зато Стейпфил не преминул поведать о странном затворничестве дочери. И аппетите. Каждый день в покои Эйфии доставлялась пища не меньше, чем на экипаж гоффита дальнего следования. Это навевало на мысль, что дочь завела особо прожорливого зверька с весьма странными пристрастиями в пище: фрукты, овощи, фэй без меры и блинчики, лепешки, каши с повышенным белковым содержанием.
Действительно странный зверь, еще страннее поведение и состояние наследницы, уже ни коим образом не напоминающей поведение умирающей.
Метаморфозы изрядно удивили и насторожили сегюр, и он явился лично к ней, чтобы узнать, что происходит.
Смерил холодным взглядом щенков, что отирали двери в покои сейти и видно мечтали померится силами. Парни тут же разошлись в разные стороны и сделали вид, что их нет вовсе.
Лоан впечатал ладонь в сенсор и услышал ответный зуммер блокировки.
Как это понимать? - нахмурился.
Глаза Феи широко распахнулись, руки прижали грудь Семена, не давая ему лучше устроить ее на себе.
- Что? - не понял он.
- Тс! - приложила палец к губам и обернулась - на сенсорной панели высветилась энергетика ладони отца. Девушка вскрикнула и проигнорировав желание мужчины удержать ее в своих объятьях, скатилась с постели. Заметалась, путаясь в простынях в поисках одежды Семена и своего хитона.
- Ты чего? - встревожился он, заподозрив обострение болезни.
- Отец! - выдохнула, указав рукой на дверь. Глаза с вертикальными зрачками испуганные. И смех и грех - испуганный вампир. Хотя какой вампир? Глупышка…
Семена подкинуло - дошло:
- Отец?!
Все, конец идиллии, инопланетного рандеву. Приехали - вокзал.
Ладно.
Сел, обернув бедра атласной простынею и приготовился к битве с флэтонским титаном. Пусть попытается сдвинуть.
- Открывай, пора познакомится…
- Ты не понимаешь! - рухнула на колени Фея, неожиданно для мужчины. Сунула в руки одежду. - Умоляю, спрячься! Пожалуйста! Пожалуйста! Он убьет тебя! Ты ничего еще не знаешь, не понимаешь! Нам нужно время! Ради меня, ради себя, ради нашего будущего ребенка! - взмолилась.
- Фея…
- Умоляю!! - схватила свой нож девушка и, мужчине почудилось, что та готова зарезаться.
- Только без крайностей! - испугался за нее, перехватил ножны. - Хорошо, я уйду, хорошо!
Фея осела без сил:
- Слава Модраш!
- Я б поспорил…
По ушам ударил неприятный звук.
- Отец! Он в нетерпении! - вскочила Фея и почти силой начала тащить Семена в сторону ванной комнаты. - Быстрее!!
Впихнула, захлопнула дверь и ринулась за хитоном, а потом к входу.
Семен посмотрел на поверхность дверей. Недоумевая над всем происходящим натянул брюки, накинул рубашку и осел у стены. Хмыкнул, умиляясь ситуации и самому себе.
Анекдот.
И чувствовал себя соответственно - как любовник, которого застукал вернувшийся из командировки муж. Только вот разница - муж он.
И что теперь делать? - потер шею в раздумьях. Стоило рваться к невесте, чтобы отирать пол ее ванной комнаты и прятаться от гнева родственника? Ох, затейники.
Нет, Фею подмышку, как Стенька Разин, и домой. А флэтонцы пусть дуркуют сколько их вампирской душе угодно.
Рейсли надоело ждать. Он молча кивнул Стейпфилу: взламывай код. Но только тот прикоснулся к сенсору - дверь распахнулась:
- Папа? - изобразила удивление дочь. Ее вид, немного растрепанный и разгоряченный, блестящие глаза, припухшие яркие губы, румянец на щеках, разметавшиеся пышные волосы и кое-как накинутый на плечи хитон вызвал окаменение у всех.
Девушка радикально изменилась за три дня, и была похожа на утомленную ласками, а не умирающую от болезни.
Лоан качнулся вперед, впихивая дочь обратно в покои и прикрывая ее от нескромных, недоуменных взглядов Монти и Константа. И хлопнул дверью перед их носом, перекрывая доступ в комнату.
