С Японской империей сложнее, с ней у СССР отношения весьма напряженные. В основном из-за той помощи, которую СССР оказывает китайским коммунистам. С тех пор как англичане потеряли Бирму, Гоминдан лишился последних каналов помощи от своих привычных покровителей и сошел практически на нет. Зато влияние коммунистов во главе с товарищем Мао Цзэдуном, последовательно поддерживаемых Советским Союзом, резко пошло в гору. Используя в качестве опорной базы северо-запад Китая, где была провозглашена Синдзянская Китайская Социалистическая Республика и Монголию, КПК, используя методы партизанской войны, с каждым годом увеличивала сопротивление японским оккупантам по всей территории материкового Китая. Для обеспечения поставок необходимой китайским коммунистам помощи быстрыми темпами была построена железная дорога Алма-Ата — Урумчи через Джунгарские ворота. Затянувшаяся война в Китае вызывала серьезное недовольство японского руководства, ибо поглощала огромные людские и материальные ресурсы, и, соответственно, мешала приступить к планомерному освоению захваченных в результате войны колоний в других местах. Многочисленные дипломатические протесты японцев на эту тему Советский Союз, в общем-то, игнорировал, ограничиваясь формальными отписками. Видимо надеялся, что в итоге до упертых японцев все же дойдет, что на материке им ничего не светит, и правильнее было бы вообще вывести оттуда войска. Начинать же с нами вооруженный конфликт, учитывая мощную военную группировку СССР на востоке, а также наличие ядерного оружия, даже японцам должно было представляться самоубийственной авантюрой. У самих у них с разработкой ядерного оружия дело пока обстояло не очень успешно. Требовалось еще несколько лет, ибо война с американцами, англичанами и тем же Китаем их все-таки здорово вымотала.
На столе пронзительно зазвонил телефон ВЧ-связи. Сергей поднял трубку, и отвлеченные геополитические рассуждения сразу вылетели у него из головы.
Николай Иванович отложил прочитанный документ на край стола, снял очки и потер веки. Очки приходилось надевать из-за появившейся в последнее время дальнозоркости, но глаза в них быстро уставали. Прочитанные бумаги Николая Ивановича расстроили, поскольку являлись характерным примером того, что советской социологии еще ой как далеко до идеала. И проводить нормальные социологические опросы наши доморощенные социологи пока не умеют. Опыта нет, методик, тонкостей не знают. Плохо, что и сам он тонкости этого дела представлял поверхностно. Ну, основную идею в свое время изложил. Что вопросник должен составляться таким образом, чтобы расколоть даже намеренно врущего в ответах клиента и все-таки вытянуть из него нужную информацию. Что должны быть контрольные вопросы, проверяющие искренность и всякое такое.
— Сам виноват, — самокритично отметил Николай Иванович. — Думал ребята молодые, головастые, подкованные, должны справиться. А надо было порекомендовать подключить в качестве консультантов матерых зубров из органов, больших спецов "качать на косвенных". Впрочем, задним умом все крепки. В итоге результаты исследования смело можно бросать в корзину, поскольку уважаемые сельские жители, похоже, навешали горе-социологам лапши на уши. С другими социальными группами у парней все же получалось куда лучше, но тут коса явно нашла на камень.
Николай Иванович раздраженно покосился на кучу папок, загромоздивших стол. Да, российское крестьянство — орешек еще тот. Информации о крестьянине — море, а настоящего, глубокого понимания как нет, так и нет. А понимание это крайне необходимо. Все же Россия, пусть и советская, пусть и прошедшая какую никакую индустриализацию, пока остается страной преимущественно крестьянской. Рабочие ведь сейчас тоже в большинстве своем из крестьян. Вон в революцию из Москвы по деревням разбежалось половина ее населения, а из Питера так и вообще две трети. Так что менталитет крестьянский хочешь, не хочешь, а в планах на будущее учитывать необходимо. И чем этот самый российский крестьянин дышит? К чему стремится? Какое понимание справедливости имеет? Разумеется, состав крестьянства в России весьма пестрый, да и страна большая — в разных ее регионах есть свои особенности. Но есть так сказать государственно-образующее ядро, по которому необходимо выяснить базовый тренд. Естественно, что товарищ Сталин наверняка задал эту задачку не только ему. Но кто сумеет это сделать лучше — еще бабушка надвое сказала.
Николай Иванович снова надел очки и начал перебирать папки с подобранными по его запросам материалами. Вот, например, подборка, составленная на основе литературного творчества российских писателей прошлого века. Российский крестьянин, если верить этим борзописцам — весь из себя патриархальный представитель народа-богоносца, молча и безропотно несущий свой тяжелый крест, уповая на бога. Честный, верный своему слову, вечный искатель правды и справедливости, страдалец и мученик. В общем, хоть канонизируй всех крестьян оптом.
Впрочем, попадались литераторы и с иной точкой зрения на данную тему. Этим российский крестьянин представлялся наглой, лукавой, ленивой и лживой тварью, только и мечтающей обокрасть своего хозяина, уклониться от работы или вообще пустить в поместье своего благодетеля красного петуха. И не правду он ищет, а волю, под которой понимает полный беспредел и разгул. И что в бога крестьянин на самом деле не верит, а попов презирает. Поелику если бы верил, то имел Страх Божий, а не почесывал бы параллельно с произнесением Имени Божьего свою задницу.
Насколько Николаю Ивановичу удалось разобраться, правы были обе стороны. Просто российский крестьянин, как существо дуалистичное, был склонен к использованию двойной морали. То есть в рамках своей общины был кристально честен, твердо держал данное слово, уважительно относился к чужой собственности и вообще вел себя солидно, рассудительно и с большим чувством собственного достоинства. А вот в общении с помещиком, его менеджерами, а так же представителями государственной власти тот же самый крестьянин по-черному дурковал, прибеднялся, лгал в лицо без зазрения совести, абсолютно наплевательски относился к выполнению любых договоров и обязательств. А уж прибрать к рукам плохо лежащую барскую собственность вообще считал прямо таки своим священным долгом.
Николай Иванович положил папку на стол и взял с него другую еще более толстую. Царские чиновники изучавшие "крестьянский вопрос" по долгу службы тоже написали немало, одной статистики целое море. Которые из них посовестливее, справедливо обращали внимание, что жизнь у российского крестьянина — не сахар. Что он реально постоянно балансирует на грани выживания, частенько за эту грань проваливаясь. И что для всего этого имеются вполне объективные причины. Паршева и Милова они, разумеется, не читали, но вполне квалифицированно писали о низкой продуктивности земледелия в центральной России, о крайне коротком сельскохозяйственном сезоне и, наоборот, о слишком длительном сезоне стойлового содержания скотины. И о невозможности заготовить достаточное количество кормов для нормального развития животноводства. И о том, что огородничеством крестьяне тоже заниматься не могут, у них физически нет на это времени. Писали, что на протяжении всего девятнадцатого века положение крестьян в России только ухудшалось, причем немалую роль в этом сыграли выкупные платежи за землю, легшие на крестьянство непосильным бременем. И что необходимо что-то со всем этим делать, иначе дело плохо кончится.
