Ознакомительная версия.
И никому не было дела до того, что за день до боя за Труханов остров, все его обитатели на джонках уплыли на Подол, что ракетные шахты были на острове ещё с хрущевских времен и их давно развинтили шустрые азиаты на металлолом. А что до страшного оборонного оружия, примененного против вертолетной армии, – так не надо было стрелять по фабрике фейерверков. Вот и разлетелась продукция по острову, сея огонь и ужас вместо новогоднего детского смеха. В общем – слава богу, обошлось без жертв.
Опустевшие базары Киева и других городов постепенно стали заполнять местные продавцы. Конфликт перешел из активных действий в обмен неожиданными ударами. Как мне удалось выяснить, Миша и ещё двести тридцать человек, находившиеся вместе с ним в заключении, освобождены. Миша, правда, в состоянии глубокого стресса и под воздействием наркотиков проявил неадекватность поведения. Он скрылся в подвале разрушенного частного дома, где занимался строительством бомбоубежища из дров.
К тому времени, когда спровоцированные мною события были в разгаре, удалось сделать ещё несколько важных открытий относительно моего местопребывания. Я разобрался в системе доступа в подземелье – это было действительно ментальное управление. И ещё – после длительных манипуляций главный компьютер выдал мне потрясающую примочку. Она хранилась в одном из многих внезапно открывающихся ящичков. Это были очки-дисплей с проекцией на сетчатку. Вместе со встроенным микрофоном они позволяли сохранять полный голосовой и визуальный контроль над системой. Поэтому я, наконец, решился на свой первый за многие дни выход из моего убежища.
Чёрная точка в небе беззвучно росла. Её безмолвие постепенно превращалось в предчувствие звука, которое разрешилось адским грохотом, похожим на взрыв. Старенький МИГ, чуть не задев за крышу почтамта, вышел из пике и оставил в горячем воздухе над Крещатиком две дымные полосы. Они следовали за ракетами, беззлобно врезавшимися в основание монумента на площади. Бронзовая баба на высоком, когда-то белом столбе, стала медленно заваливаться, с треском раскидывая вокруг себя плитки облицовочного мрамора. Наконец монумент с грохотом рухнул на теплицеобразную конструкцию у подножия гостиницы «Москва», и висевший над площадью истошный женский визг вмиг был заглушен звоном тысячи разбиваемых стекол. А истребитель унизительно расстреляли над Днепром пушки подоспевшей двойки Су-45 с трехцветным флагом на хвосте. Гордые работой «Сушки», выполнив рискованный пролет под аркой Ненависти народов и совершив ритуальную кобру, восходящей «бочкой» скрылись в сторону Подола. Да, сильно поменялось все вокруг.
Воющие пожарные машины, скорые помощи – все это скопилось вокруг Майдана. А в пятидесяти метрах отсюда жизнь шла своим чередом. Создавалось впечатление, что за короткое время люди привыкли и к внезапным налетам, и к в одночасье опустевшим бесчисленным китайским ресторанам и магазинчикам. Ещё совсем недавно казалось, что реклама с иероглифами, продублированная украинским текстом – неотъемлемая часть Крещатика. А сегодня – нет ни следа. Но не только потери изменили вид улицы. Как по мановению волшебной палочки возникли старые знакомцы – напёрсточники. Пассаж, бывший последние два года просто компактным чайна-тауном, вдруг заполнился шикарными авто, а ресторанчики с иероглифами превратились в какие-то подозрительные кафе. Публика, судя по повадкам и лицам, была совершенно бандитская и чувствовала себя там достаточно вольготно. Покой этой братии охраняли молодчики с оттопыренными пиджаками, (имелось ввиду, что пиджаки топорщились от пистолетов в кобурах подмышками) а тех – лоснящиеся от самодовольства милиционеры. Жизнь шла своим чередом.
После долгого сидения на синтезированной пище меня потянуло на настоящее пиво. И чтобы донышек у кружки было нечетное количество. На Крещатике напротив метро всегда стояли два ларька, работающих, как мне кажется, круглосуточно.
– Пожалуйста, мне кружку темной «Оболони», – обратился я к дородной тетке.
– А ты кто? – неожиданно вопросила продавщица.
– В смысле? Клиент, разве не похож? Вот и три рубля есть, – гордо сообщил я.
– Ты наверное не здешний! А пока цел, я тебе объясню – пиво – только для пацанов Черепа! – тихо прошептала тетка.
– То есть как?? Какой такой череп? – удивился я.
– Отвали, – вдруг громко заявила тетка, увидев кого-то у меня за спиной.
За спиной стояли два мордоворота без тени эмоций на лбу.
– Тебе шо у нас на улице нада? – промычал один из них.
– Да ничего, пиво выпить хочу.
– Ну иди и пей себе дома! Тут тока для нормальных пацанов. Панаезжали тут лохи рогатые, уже в Киеве человеку с понятиями проходу нет, – занудил второй и оттолкнул меня от прилавка.
Вступать в дискуссию с гуманоидами мне не захотелось. Да, поменялись нравы в Киеве за пару недель…
Очередной сюрприз поджидал меня на улице Октябрьской революции. Там, напротив Верховного совета, митинговала толпа. Несмотря на российские истребители, защищавшие небо Киева, толпа орала «Украина – без москалив» и «Геть оккупантов» и ещё, совсем уже не к месту, размахивала картонными плакатами «Геть Мосола-Кравчука» – наверное, из старых запасов. Мы что – опять в эпохе ранней независимости? Да и толпа соответствующая. Какие-то обмылки с воспаленными глазами, облезлыми усами, а то и с оселедцами. Дирижировал митингом, произнося громкую речь невнятными словами, молодой человек типичной наружности. Был он худ, с черными усами, с ранней сединой и чернотой вокруг ввалившихся глаз. Постояв минутку, я разобрал, что он что-то говорил о чеченских братьях и сестрах, польских предателях и требовал возвращения Севастополя Турции. Чеченские братья…Был у меня приятель из Чечни – служили вместе – Коля Коротков по кличке Кейтель. Хоть и дружили, братом назвать я его не мог. А о сестрах и вообще ничего не могу сказать. Что же это за страна такая – не может выбраться из глубокого маразма. Да ну их всех! Я домой иду!!! Но идти домой с пустыми руками – не дело. Только сейчас до меня дошло, что денег-то нет (трешка не в счет)! Хороший повод, чтобы проверить, как я отсюда управлюсь с системой.
Ближайший банкомат находился на выходе из метро недалеко от Национального банка (сразу заходить в банк я побоялся).
Надо сказать, что на улице я себя чувствовал не совсем уверенно. Во-первых, я еще не привык видеть мир с наложенной на него картинкой от дисплея, да и голосовая связь с базой заставляла меня все время озираться из страха показаться сумасшедшим, разговаривающим с самим собой. Эх, надо тренироваться в ментальном управлении. В вестибюле метро в это время было достаточно многолюдно, и просто так вытащить деньги из банкомата я не рискнул. Пришлось для вида запихать в щель телефонную карточку. Банкомат, уже находившийся полностью под моим управлением, принял ее с радостью. Потом я отдал тихую команду – выдать десять тысяч. Внутри тумбы зажужжало, и из щели стали одна за другой выскакивать банкноты. Распихав деньги по карманам, я медленно, не оглядываясь, вышел из метро. Однако, для спокойствия заглянул внутрь уже с улицы. Да, надо быть осторожнее. Мужик, стоявший за мной в очереди к банкомату, бил по нему кулаком и орал: «Десять тысяч, десять тысяч!». Он явно подсматривал за моими манипуляциями. Пришлось в очередной раз проверить весь банкомат. На этот раз энтрудеры нашли нечто, не имевшее отношения к выдаче денег. Камера наблюдения, подключенная к записывающим устройствам в глубоких казематах метро. Следующий раз будем знать. А пока доставим тем, кто вздумает проверять видеозапись, пару веселых минут – пусть увидят, как подошедший к банкомату крокодил Гена вынул оттуда десять тысяч Чебурашек. И никаких моих следов.
Ознакомительная версия.
