— Куда-куда! — осунувшись, буркнул он. — Игротех вас до семи часов ждал — всего трое явились… Вот здесь распишитесь. И не говорите потом, что никто вам повестку не вручал…
Стоило из-за этого приходить с мечами наголо!
— И еще одно… Вы ведь репортер «Нового Изенгарда», так?
— Да…
На свет вновь появилась сильно мятая и едва не пробитая пальцем бумага.
— Это подпись вашего замредактора?
— М-м… Возможно. Похоже…
Человечек в цивильном то ли вздохнул, то ли крякнул и, страдальчески сморщившись, поскреб в затылке.
— Ладно, — сказал он. — Собирайтесь…
— Куда? — опешил Славик. — Вы же говорили, что игротех до семи ждал…
— Ждал, — безнадежно подтвердил тщедушный. — И до семи ждал, и после семи… И сейчас ждет.
* * *
Они вышли в сырой летний вечер. Дождь кончился. Разноцветные городские огни роняли волокнистые отражения на мокрые асфальты. С пятиметровой высоты сиял подсвеченный выносными лампами щит. Там на фоне государственного флага призывно и загадочно смотрели на прохожих дама и рыцарь. Понизу красовалась надпись: «Участие в ролевой игре — священный долг каждого патриота!».
Бывший военкомат располагался в каких-нибудь двух кварталах. Конвоировали пешком: впереди плюхали по лужам старшой со Славиком, чуть поотстав — рогатые вертухаи в кольчугах. Бедняги. Наверное, с утра так и мотаются по городу в полном прикиде. Ну да что поделаешь — служба…
Красноглазый невыспавшийся районный мастер (тоже из бывших) пребывал в кабинете один. На рабочем столе разложены учетные карточки, в чашке стынет черный кофе. Над столом — поясной портрет Президента. Валентин Валентинович Шкарятин был изображен в латах Арагорна, с мечом в правой руке и с Кольцом Всевластия на безымянном пальце левой. («Интересно, — подумалось Славику. — Мизинец, указательный… А палец, на котором носят обручальное кольцо, почему-то безымянный…») Ни словом не попрекнув за несвоевременный приход, игротех поставил птичку в списке и сообщил устало:
— Значит, Урл Левая Рука… В двух словах. Восемнадцатого призываем маститых… то есть олдовых…
— По какому поводу?
— Правильный вопрос, — равнодушно одобрил игротех. — На территорию Гоблино вторгается условное зло. Не исключено применение оружия магического поражения. Противостоять агрессии, как вы уже, наверное, догадались, будет условное добро. Так что ждите во всеоружии.
— Я понимаю. Что играем?
— Играем по «Властелину Колец».
— Опять?!
Игротех нахмурился.
— Почему же опять? В прошлый раз по «Ведьмаку» было. Начальству виднее.
— Все-таки, если можно, уточните, — попросил опытный Урл. — В каком именно всеоружии?
— Н-ну… Полегче что-нибудь. Байдана, мисюрка… Если нет — выдадут в каптерке. В бой вас вряд ли пошлют. Будете с вашим замредактора выпускать «Игровой листок». Распишитесь.
— Это еще зачем?
— О неразглашении.
— Что за секретность?
Игротех устало потер воспаленные веки.
— Игра максимально приближена к реалу, — пояснил он. — Цивильных будем брать тепленькими, прямо из постелек… Чтобы ни одна зараза не уклонилась. Загребем всех двадцатого. Значит, за эти два дня вы, олдовые, надежа наша и опора, должны полностью подготовить полигон к их приему.
— Понял. — Урл кивнул. — То есть цивилам ни слова. Но со своими-то говорить можно?
Игротех скривился в сильном сомнении.
— Да лучше вообще-то тоже воздержаться… А то получится как в прошлый раз.
На том и расстались. Стражники отправились брать замредактора, а Урл Левая Рука — домой, доделывать стенд «Страна Хоббитания».
* * *
Следует сказать, что в последнее время Славик косил от игры как мог, однако сейчас ему остро захотелось сменить обстановку. А то в редакции достали, дома достали… Уж лучше тряхнуть стариной, отбыть недельку на полигоне. Тем более что, согласно ролевой иерархии, заместитель редактора «Нового Изенгарда» неминуемо оказался бы под его началом.
Первые станут последними, последние — первыми.
Корпел над стендом до двух ночи. Когда утром продрал глаза, Борька уже был в школе, а Кристина занималась влажной уборкой помещения. «Дисциплина, — внезапно вспомнилось Славику, — варварский деспотизм, наибольшее стеснение свободы…»
Откуда же все-таки Боромир выхватил эту цитату? На узеньком стеллажике сына обнаружился всего один «Властелин Колец».
— Кристина!.. — позвал Славик.
В дверях возникла супруга с тряпкой в руке.
— Слушай, ты не помнишь, сколько тут вчера было?..
— Не помню, — отрезала она и сгинула вновь.
Глава семейства попытался раскрыть книгу на том самом месте, но ничего похожего на давешний текст не обнаружил. Толкин как Толкин. Полистал, закрыл, поставил на место. Так сколько было книжек: одна или две? В глазах, что ли, вчера от усталости задвоилось? Оглядел комнату. Нигде ничего. Здоровенный томина — куда такой спрячешь? Не в школу же он его с собой унес…
Машинально сжевал завтрак и, прихватив флэшку, отправился в редакцию, где имелся цветной большеформатный принтер — как раз то, что нужно.
* * *
Замредактора Веня, отличавшийся от киношного Голлума разве что наличием очков да костюмчика и носивший по этой причине прозвище Моя Прелесть, вскинул испуганные водянистые глаза на вошедшего репортера. Протянул навстречу какой-то листок и лишь потом поздоровался.
— Привет, — отозвался Славик, принимая бумагу. — Тебя вчера к игротеху таскали?
Очкастый Голлум закручинился.
— Да таскали…
— Отбился?
— Да ну… Разве от них отобьешься! Вперед и с песнями…
Славик сел за свой стол и взглянул на полученный документ. Удивительно, но это было… письмо. Бумажное. И не официальное какое-нибудь послание, а именно письмо — на двух тетрадных листках. Еще и от руки начертанное. Давненько не созерцал и не осязал Славик ничего подобного.
Ну-ка, ну-ка…
«Уважаемая редакция, напечатайте это письмо!»
Хорошее начало. Многообещающее…
«Отвечаю авторам статьи про подпольную читалку. Которую не могут поймать. Я знаю, кто это делает. Он 1-го февраля…»
Славик мотнул головой и вновь углубился в дебри крупного корявого почерка.
«Он 1-го февраля позапрошлого года подкинул мне на веранду запрещенку и чем-то побрызгал. И я заболела. Полтора месяца лежала. Было удушье. Ко мне девочка ходила, помогала. А он Любочку отсадил и сам ходил под ее именем. Этот человек сам говорит мне об этом. Чего напустит. Понятно Вам. А недавно ходил тайно и сидел под столом…»
