Она смотрит весело.
- Была вчера. А нынче кончилась твоя блокада. Ты теперь вольный человек. Мы сломали барьер, понимаешь?
Это было здорово.
- Жду тебя на берегу!
Вода была бодрящей, и после бега меня пробрали мурашки. Я выскочил на берег, приплясывая, начал натягивать рубашку.
Туман стоял над водой еще гуще, чем в лесу. Ирочка, плескавшаяся в десяти метрах, была невидима без всякой маскировки. До меня доносился лишь плеск и хлопанье крыльев.
Она выскочила из тумана рядом со мной, шумно захлопала крыльями, стряхивая воду. Крылья сложились за спиной, и она запрыгала на одной ноге, наклонив голову вытряхивала воду из уха.
- Всетаки вода слишком теплая.
Я любовался ей. Моя. Мое. В голове возник образ лебедя, плещущегося в озере.
Ирочка фыркнула, и образ лебедя сменился котом, осторожно трогающим лапой воду. Ответ понятен.
Я тоже запрыгал на одной ноге, стараясь натянуть плавки я их снял перед купанием, неприятно потом ходить в мокром. Странно, мельком подумал я, ведь я должен ее стесняться, а ничуть не стесняюсь. Как отражения в зеркале.
"Ничего странного, ведь мы знакомы тысячу лет, и ты привык ко мне" пришла мысль извне. Ее мысль. Да, это правда.
Ирочка рассматривала меня спокойно и внимательно.
- Интересно, вся кожа у тебя безволосая, ну так, рудиментарный покров коегде, а где не надо мех.
- Ты обратила внимание на мои половые органы. Это дает мне некоторую надежду.
Она фыркнула и заявила моим голосом:
- Вот до чего, оказывается, бесстыдными бывают люди. Сроду бы не подумала!
И мы снова хохочем.
- Я есть хочу вообщето!
Я както совсем забыл, что ангелы тоже должны есть. Живые же. А гдето в глубине проскользнуло нелепое: "ангелы святым духом питаются".
Ирочка опять фыркнула.
- Ни разу не ела святого духа.
Она уже вовсю шуровала в рюкзаке, вытаскивая на свет мои припасы, раскладывала на земле.
- Слушай, ты же хищник! Закоренелый хищник!
Да, действительно. Одна тушенка. Впрочем, есть банка шпротов. Не пойдет?
- Нет, не пойдет. Ага, есть!
Она извлекла пару банок сгущенки и банку оливок. Про нихто я и забыл.
Я вздохнул, взял котелок и пошел за водой чай вскипятить. Вода тут рядом, в полусотне шагов из земли пробивался крохотный родничок. Я и полянуто вчера эту выбрал поэтому.
Когда я вернулся, Ирочка уже разложила припасы на две кучки.
- Так, это мне она подвинула к себе две банки сгущенки, банку оливок, начатую пачку галетного печенья, засохшую корку хлеба и приличный кусок сыра Остальное хищному зверю.
Я хмыкнул и начал сооружать костер. Надо же, туман ночью какой был береста отсырела, и зажигалкой не подпалишь.
Ирочка мельком взглянула, и костер вдруг разом вспыхнул. Я отпрянул. Колдунья и колдунья.
Она засмеялась, показав мне перстень.
- Все гораздо проще, Рома.
Мы завтракали молча. Аппетит был зверский. Я орудовал ножом, выскребая из банки тушенку ложку отдал гостье. Вторая банка, уже пустая, валялась рядом.
Ирочка не отставала от меня, энергично работая ложкой. Взглянула на меня, фыркнула. В моем мозгу тут же всплыл образ кота, поедающего мышь. Я даже почувствовал, как изо рта у меня торчат задние лапы и хвост этой мыши, и ее вкус во рту. Я поперхнулся, закашлялся. Зачем мне такая телепатия?
- Хоть бы корку хлеба уступила!
- Хлеб травоядным. Мне и так немного досталось.
Я с сомнением посмотрел на ее долю. Не так уж мало для ее роста.
- Ты не забывай, я же летучая. Знаешь, сколько надо калорий!
Я грустно посмотрел на нее. Она засмеялась.
- Ладно, держи свою корку. Не такой уж ты хищный, как кажешься.
Она приканчивала сгущенку, облизываясь. Вылитая школьницатретьеклассница.
- На курсах подготовки нас учили есть всякую гадость, вплоть до мяса. А так мы трупов не едим, и рыбьих тоже. Ни сырых, ни вареных. Наши предки питались плодами деревьев, орехами всякими. Ну и насекомых ели, правда, и еще птичьи яйца.
В моем мозгу возник образ глазастого крылатого существа, покрытого мехом. Только лицо было голым. Существо сидело на толстом суку дерева и смачно чавкало, поедая какойто плод.
Ирочка вздохнула, отложила пустую банку. Облизала ложку.
- Неохота возвращаться домой. Ох мне и будет! Мама уже передала мысль она поежилась а папа молчит пока. Не хочет портить мне свидания. Хорошо, что он сейчас не дома.
Меня охватило тоскливое чувство близкого расставания.
Ее глаза стали грустновиноватыми.
"Я ведь сперва отшить хотела тебя, Рома. Правильно сказала?"
"Нет, неправильно. Меня нельзя отшить"
"Я поняла. Почти сразу поняла. Когда ты не испугался"
"Это когда ты меня ногой схватила за руку?"
"Ну да. А потом я поняла, что и не хочу"
"Это когда я спросил про клыки?"
Она улыбнулась.
"Точно"
Она вдруг шагнула ко мне, прижалась. Я судорожно схватил ее голову, прижимая к груди.
"Мы теперь не расстанемся, Рома. Я еще не знаю, как это будет, но будет"
Она подняла глаза, сияющие теперь нестерпимым светом.
- Ладно, долгие проводы лишние слезы.
- Еще пять минут…
- Пять минут мне мало, Рома. Я хочу всю жизнь.
Она мягко высвободилась из моих рук.
- Значит, так. По лесу ты больше не броди, езжай в Москву. Ты теперь должен меня слышать, правда, я не знаю, как далеко. Я тут сама, как это а, разрулю. Правильно сказала? КоляХруст научил.
Я почувствовал ревность к КолеХрусту. Рэкет. И вообще, чему ребенка учит!
Она опять смеется.
- Это ты зря. Он очень хороший, но к нашей с тобой истории отношения не имеет. Да если хочешь знать, таких случаев, может, дватри за всю историю вашей Земли и было. Ну четыре, я точно не знаю.
Мое сердце взорвалось. Так, значит, возможно?!!
Ее глаза печальны.
- Только все они кончились плохо, Рома.
Сердце ухнуло в ледяную пропасть. Так, значит. Я стиснул зубы. Ничего, мы еще посмотрим. Все равно, она моя!…
Она смотрит мягко, нежно. Такого взгляда я у нее еще не видел.
- Я знала, ты не испугаешься.
Спохватилась, вздрогнула. На лице промелькнул ряд неуловимых, быстро сменяющихся выражений. Понятно, вызывают.
- Ты прав, Рома. Все, ни одной минуты. Ты вот что, купи себе сотовый телефон, телепат ты пока тот еще. И носи с собой всегда. Хоть какаято связь.
- Какой купить?
- Да все равно, лишь бы работал. Я тебя найду, скоро. До свидания!
Она отходит к краю поляны. Смотрит вверх, вздыхает.
- Ну как тут взлетать, из колодца такого? А я еще и наелась!
Широко распахиваются крылья, по ним пробегает волна света. Изображение кипит, пузырится. Вот уже только марево на месте Ирочки. Вихрь задувает и так еле живой костер. Все.
