— Кинросс, я хочу есть и пить. Принеси мне фрукты.
— Нет, эта роль не для меня. У тебя сотня людей, для которых будет счастьем обслуживать местного божка.
— Я должен получать это от тебя, Кинросс. Мы связаны незримой нитью. Я спас тебе жизнь, а ты силой своей воли помог мне перенести сюда мое тело. Ты передо мной в долгу.
— Я не согласен с тобой. Даже если я перенес твое тело в этот мир, сейчас я раскаиваюсь в этом.
— Не забывай, Кинросс, здесь я обладаю огромной властью. Кербек и Сильва не приносят мне фруктов. Я могу заставить их…
— Неправда, Крюгер. Ты даже не можешь заставить меня двигаться.
— Я не собираюсь этого делать. Я хочу, чтобы ты помогал мне по собственной воле.
— Ты просто не можешь ничего сделать. Я уже испытал тебя.
— Не в полной мере, Кинросс. Мне не хотелось причинять тебе боль.
Внезапно голос пропал, и Кинросс почувствовал ужасную усталость. Он закрыл глаза. Первый раунд я выиграл, подумал он.
Вдали послышались раскаты грома. «Второй раунд?». Поднявшись, он вышел из хижины. Мрачные грозовые тучи закрыли все небо. Черные демоны дождя плясали на холмах. Кинросс поспешно набрал дров и принес их в хижину. Огородив камнями место посреди хижины, он развел огонь.
Гроза началась внезапно. Яркие вспышки молний чередовались с оглушительными раскатами грома. Крупные капли дождя неистово барабанили по крыше. Дрожа от холода, Кинросс сидел у костра. День сменился ночью, но гроза не утихла. Прижавшись к теплым камням возле огня, Кинросс уснул.
Утро было ясным и холодным. Землю покрывал тонкий слой снега. На траве и ветках деревьев серебрился иней. Дрожа от холода, Кинросс стоял в дверях, когда услышал хруст снега. Кто-то направлялся в его сторону. Это оказался фон Ланкено. Впервые за все время Кинросс увидел его небритым.
— Простите, господин Кинросс, что нарушаю ваше уединение. Но я вынужден побеспокоить вас.
— Какое уединение?
— Как какое? Вы ведь уже несколько недель не покидаете свою хижину. Но я бы хотел поговорить с вами насчет этого холода…
— Если вы не можете переносить холод, то отпустите бороду, как это сделал я.
— Я не боюсь холода, господин Кинросс. Прежде, чем оказаться в этом мире, я тридцать часов пролежал на снегу в горах на высоте шестнадцать тысяч футов. Именно тогда у меня начались видения… Вы задели мою гордость, господин Кинросс.
Кинросс промолчал.
— Как долго вы еще собираетесь спорить с герром Крюгером? — спросил фон Ланкено.
— Наверное, пока ад не замерзнет, — хрипло рассмеялся Кинросс, а потом добавил: — Пока Крюгер не позволит мне пересечь барьер. Мне и Мэри Чедвик.
— Он никогда не отпустит вас, господин Кинросс. А мисс Чедвик и вовсе не желает покидать этот мир.
— Это Крюгер сделал ее такой!
— Мэри всегда была такой. Мы с ней часто встречаемся и много времени проводим в разговорах. Я узнал о ней довольно много. Надеюсь, в будущем я познакомлюсь с ней еще ближе. Но я понимаю, что вы хотели сказать…
— Вас прислал сюда Крюгер? — резко спросил Кинросс.
— Нет-нет. Я сам решил к вам прийти. Наблюдая за вами, господин Кинросс, я стал лучше понимать герра Крюгера. Скажите, вы знаете, что жители деревни страдают от холода и голода? Разве вы не чувствуете, что ответственность за это лежит на вас?
— За все, что происходит в этом мире, отвечает Крюгер. Пусть он сделает так, чтобы снова было тепло.
— А если он не захочет этого сделать? Что произойдет тогда?
— Тогда мы будем продолжать страдать от холода и голода. Возможно, это прояснит мозги некоторым жителям, и они помогут мне преодолеть барьер реальности.
— Они не станут этого делать, в этом я абсолютно уверен. Однако позвольте выразить свое восхищение вашим упорством и настойчивостью. Вам удалось отодвинуть барьер довольно далеко. Вы, господин Кинросс, обладаете огромной волей. Я выражаю надежду, что вы все-таки смиритесь со своим положением и займете в этом мире место, на которое вы имеете полное право.
— Либо я выберусь отсюда, либо умру. Вот это мое право.
— Господин Кинросс, у жителей деревни тоже есть право — остаться в живых. Ни я, ни господин Гарсия не будем настраивать их против вас. Но герр Крюгер может являться жителям деревни во сне и отдавать им приказания. И если они восстанут против вас, мы с господином Гарсией не станем им мешать.
— Ну что ж, это справедливо, — отметил Кинросс.
— В таком случае разрешите откланяться, — сказал фон Ланкено с легкой усмешкой на устах. Отсалютовав, он молча развернулся и пошел прочь.
Через несколько минут Кинросс услышал звук быстрых и легких шагов.
Это была Мэри Чедвик с искаженным от ярости лицом. Она прижимала к груди дюжину белых голубей.
— Бедные птицы умирают от холода. Они отморозили свои маленькие крылышки. А ласточки…
— Прости, — пробормотал Кинросс. — Я не хотел…
— Тогда немедленно прекрати это! Глупец! Собери эти идиотские фрукты и положи их на тот дурацкий алтарь!
— Это Крюгер приказал тебе прийти ко мне? — поинтересовался Кинросс.
Она презрительно окинула его взглядом. Кинросс почувствовал, как вспыхнуло его лицо.
— Почему ты во всем винишь меня, а не Крюгера? — спросил он.
— Потому что я могу прийти к тебе, но не могу прийти к Крюгеру. Ступай за фруктами!
— Ладно, — понуро кивнул Кинросс. — Я сделаю это только ради тебя, Мэри. Только ради тебя, а не ради Крюгера. — Он пытливо заглянул в ее глаза, в которых все еще полыхал огонь.
— Конечно, ради меня, — сказала она. — Поэтому я и пришла к тебе, идиот!
— О Боже! — пробормотал Кинросс и быстро ушел от Мэри. Когда он вернулся из рощи, снег уже растаял под лучами теплого солнца.
Второй раунд закончился вничью, подумал он.
Шли дни. Недели укладывались в месяцы. Каждое утро Кинросс приносил фрукты. Кладя их на каменный алтарь, он шептал: «Для тебя, Мэри». И каждое утро он оставлял цветы возле хижины Мэри. К вечеру они исчезали, хотя он никогда не видел, чтобы она их брала.
Почти каждый день в мире Крюгера появлялись новые люди, и вскоре население Крюгертауна возросло до трехсот человек. Время от времени Кинросс беседовал с Гарсией или с фон Ланкено. Последний обсуждал с ним планы строительства еще одной деревни. А Гарсия с гордостью сообщил, что Пилар беременна, и он надеется, что у них родится сын.
Иногда Кинросс разговаривал с другими жителями деревни. Никто из них не помнил своей родины. Все они полагали, что раньше жили под землей и что когда-нибудь они снова вернутся туда, чтобы заснуть. Они ничего не знали о смерти.
Наконец Кинроссу надоело слоняться без дела, и он решил построить себе дом в миле от деревни. Он приносил огромные камни из ручья, которые выкладывал друг на друга, скрепляя их глиной. Несущие опоры он сделал из стволов железного дерева. Внутри соорудил нечто вроде камина. Потом решил смастерить мебель. Несколько раз он видел Мэри, которая не проявляла к строительству ни малейшего интереса.