— Ваши сыновья убивают друг друга! — что было сил прокричала она.
Под глубокими сводами раздался зловещий женский хохот.
— Ты променял жизни своих отпрысков на удовольствие поиздеваться надо мной, — не затихал гулкий смех Сидонии. — Ты получил то, чего хотел.
Не помня себя от ужаса, герцог выскочил из пыточной и ринулся наверх, не замечая сбитую по дороге девушку. Оправившись, Венди бросилась к прикованной к стене матери. Она повисла у нее на шее и заплакала.
— Где все? — тихо спросила Сидония.
— Пробираются на восток.
— Уходи с ними. Беги немедля, пока темно.
— А как же ты!? — еще сильнее заплакала дочь. — Скажи, как освободить тебя, и я все исполню.
— Ты сделала больше чем могла. Убегай. У меня довольно своих сил, чтобы спастись.
Стоявший в полумраке палач напряженно прислушивался к их разговору, но треск поленьев в горниле для пыток каленным
железом заглушал шепот женщин.
— О чем вы там шепчетесь? — схватил он сзади девушку.
— Отпусти ее! Иначе я прокляну твой род и ты пойдешь по стопам своего хозяина, — прошипела Сидония.
Венди резко обернулась, и сердце палача на миг остановилось. На него в упор смотрело мертвенно бледное лицо помощницы кухарки. С ее дрожащих губ окаймленных легкой синевой слетели еле слышные слова, которые разорвались в его голове пороховым зарядом: — Если ты сделаешь моей маме больно, я превращу твои кишки в змей и они будут медленно жрать тебя изнутри! Заплечных дел мастер выпустил девушку и схватился за живот. Маленькая ведьма уже давно скрылась в полумраке лестницы, а он все стоял и прислушивался к необычно громкому урчанию в своем брюхе.
Еле передвигая ноги по крутым ступеням, Венди услышала приближающиеся сверху шаги. Она замерла и вжалась в стену, пропуская несущегося вниз герцога. Подлетев к Сидонии он выхватил из огня раскаленный железный прут и прорычал: — Низкая тварь, я убью тебя! — Ловите ее дочь! Быстрее! — в страхе прокричал ему в ухо палач. — Она только что убежала наверх.
— Какую дочь?! — Помощница кухарки, что была здесь, и есть ее дочь.
Венди в это время из последних сил сражалась с боковой лестницей, ведущей в покои лекаря. Она запнулась на верхней ступеньке и упала прямо в руки Дерека, который мгновеньем раньше услышал сквозь дверь шумные хрипы своей любимой.
Юноша устроил ее на широком подоконнике и расстегнул ворот платья. Снаружи донесся скрип закрывающихся ворот и грохот цепей поднимаемого моста.
— Нас захлопнули как в мышеловке, — еле расслышал он.
— Что? — не понял Дерек.
— Сидония — моя мать! — не вдаваясь в долгие объяснения, выдохнула Венди.
Сердце юноши оборвалось. Он застыл, оглушенный этим известием. Его любимую ждала лютая смерть. В голове всплыли рассказы о ведьминых семьях, сожженных на очищающем огне.
— Мы спрячемся во вшивой комнате, — пришел он в себя. — Там нас никто искать не будет.
Вшивой комнатой они прозвали огромную кладовую с нарядами знати. В обязанности лекаря входило время от времени вытравливать из них платяных вшей. Среди множества громоздких туалетов можно было легко затеряться. Дерек поднял свою малышку на руки и тут услышал быстро приближающийся топот.
Он успел шагнуть за колонну, пропуская стражников, несущихся в лекарские покои.
— Я знаю, кто нас укроет, — встрепенулась отдышавшаяся Венди.
Она спрыгнула с его рук и повела вниз по лестнице, которая еще не успела остыть от сапог стражников. Задний двор встретил их спасительной темнотой. Не раздумывая, Венди повела Дерека в сторону приглушенных голосов, доносившихся с другой стороны замка. Они крались вдоль крепостной стены и нагретые за день камни успокаивали их своим безмятежным теплом. Выглянув из-за угла, беглецы увидели играющие в бликах огней ворота. Свет факелов выхватывал большую группу вооруженных людей.
— Вся стража на ногах, — прошептал Дерек. — Не лучше ли нам вернуться? Но Венди уверенно повела его к приютившимся у ворот сарайчикам. Услышав гулкий лай растревоженных собак, Дерек оторопело замедлил шаг.
— Я надеюсь, нам не туда? — с ноткой удивления указал он на псарню.
— Туда, туда, милый.
— Нас же разорвут в клочья. — Не бойся. Я защищу тебя.
С этими словами Венди отодвинула задвижку и юркнула внутрь, увлекая испуганного Дерека за собой. В небольших загонах бесновались охотничьи псы. Беглецы прокрались мимо жилища тощих гончих и направились прямо к здоровенным волкодавам.
— Подсади меня, — дернула она за руку ошалелого спутника.
— Даже и думать не смей! Но девушка уже сама начала неуклюже карабкаться через загородку. Вожак волкодавов был удивлен не меньше Дерека.
Он перестал лаять и с интересом наблюдал за хрупкой девушкой, висевшей на краю загона. Он вдыхал волны страха, исходящие от помогавшего ей юноши, но ничего кроме любви и нежности не истекало от маленькой человеческой самки. Когда она спрыгнула на покрытый соломой пол, пес уже обожал ее. Он подбежал и ткнулся огромным носом в ее ладошку, моля о ласке. Венди почесала его за ухом, и псу уже не было никакого дела до лезущего вслед за ней парня. Сородичи вожака мирно устроились рядом, больше не заботясь о сумятице, творившейся за стенами псарни.
Вдруг за стеной послышался топот сапог. Дверь распахнулась, в сопровождении стражников появился псарь. Венди схватила Дерека за руку и они юркнули в дальний угол загона. Матерый вожак почувствовал, что непрошеные гости напугали его добродейтельницу. Он ощерился, и вся стая, как по команде, ринулась к загородке. Оглушительный лай мешал говорить. Громадные псы один за другим поднимались на задние лапы и высовывали морды в проход поверх загородки. Стражники безуспешно пытались отогнать их факелами. Собачья слюна разлеталась и шипела в ярком пламени. Огромные клыки угрожающе клацали, хватая пустой воздух.
— Я же вам говорил, — ныл разбуженный псарь. — Какой сумасшедший полезет сюда? — Проверяй и не разговаривай! — грубо оборвали его.
— Куда уж теперь? Гляди, как вы их озлили.
Холодное лезвие кинжала у шеи сделало псаря сговорчивее.
Собаки не тронули своего кормильца, и лишь вожак-великан отошел в дальний угол и продолжал скалиться. Его глаза горели необычно теплым изумрудным огнем, но вид огромных клыков отбивал всякую охоту приближаться. За его могучей спиной прятались беглецы. Они пригнулись, крепко обнявшись, и лишь предательские золотые кудри Венди светились в темноте. Но не на них смотрел псарь. Взгляд его был прикован к безумно счастливым глазам волкодава. Только два раза в жизни он видел его таким. Первый раз, когда у того еще щенком едва прорезались глазки-бусинки. И второй, на той злосчастной охоте, где был задран сын герцога.
