находились двое молодых людей, которые назвали себя Элен и Янош Карски, они рассказали, что, подъезжая к Стренчфилду, едва не сбили внезапно вышедшую на дорогу женщину, которая явно была не в себе. Она говорила очень невнятно и путанно, но имя свое назвала: Даниэла Корт. Карски не знали, что делать, поскольку город им незнаком, да и в Сент-Ривере они недавно, не прошло и суток, как они прилетели из Варшавы. К счастью, ничего серьезного, по-видимому, у Даниэлы не было и она вскоре пришла в себя. Выяснив, где находится, позвонила в дом господина Таридиса.
Нам недвусмысленно дали понять, что в монастыре не принято расспрашивать, тем более допрашивать тех, кто пришел получить помощь и сочувствие, милосердие и понимание.
Потому, несмотря на довольно продолжительный разговор, узнали мы немного.
В больницу госпожа Корт не хотела обращаться, но ее сумели убедить в необходимости этого шага. Это главное, что мы вынесли из этого разговора.
Вот и все. Но у нас еще была надежда, что от Даниэлы мы услышим подробности, как минимум, о ее собственных приключениях.
Однако разговор с моей, как я теперь уже знал, партнершей ничего не прояснил, скорее – наоборот.
* * *
Мы не стали ни о чем расспрашивать Даниэлу до возвращения в Сент-Ривер, Забирая госпожу Корт из монастырской лечебницы, мы поинтересовались только состоянием ее здоровья.
Выглядела она так, что определенные опасения были. Она была бледной и сонной, словно после серьезного наркоза. Впрочем, как оказалось, она не только выглядела так. Но не стану забегать вперед. У меня тогда в голове все перепуталось. Фактов было, с одной стороны, много, а с другой стороны – они казались совершенно бесполезными, поскольку не помогали нам найти ответы на вопросы.
Мало того, в куче накопившихся сведений не было никакой системы, они, казалось, случайно, возникли в ходе стихийных действий, совсем не похожих на работу полицейских.
Да, конечно, я не был и не считал себя специалистом, но некоторое представление о логике и о методах расследования все же имел.
Пока мы ехали, я попытался привести в порядок хотя бы собственные мысли: о том, что мы узнали, а главное – о том, что надо бы узнать и понять.
Первый вопрос, который появился сразу, едва я окончательно понял, что Мария – дочь Таридиса: почему он это держал в тайне, что мешало ему признаться в своем отцовстве и открыто заботиться о девушке? Но спросить уже было не у кого. А причина наверняка существовала. И я вовсе не считал нужным игнорировать то, чего опасался наш покойный клиент. Второй вопрос – это участие Даниэлы в событиях в доме Таридиса. И как и почему она оказалась в это время в Стренчфилде?
Но в случае с Даниэлой мы надеялись все же получить ответы, как минимум, на самые простые вопросы. Правда, ей еще предстояло прийти в себя. Я, да и комиссар, мы оба понимали, что пока не стоит ни о чем спрашивать госпожу Корт.
Разумнее было начать изучение фактов с истории появления на свет Марии и выяснить, почему так странно сложилась судьба этой девушки.
Я не был уверен, что, разгадав все тайны вокруг очаровательной дочери Таридиса, мы сможем ответить на появившиеся вопросы, но я надеялся, что благодаря этому, в наших дальнейших действиях будет больше смысла.
Поскольку я ни разу до сих пор не интересовался, где живет моя работодательница, а задавать какие-либо вопросы, пока Даниэла не пришла в себя, не имело смысла, мы поехали прямо в нашу контору. Собачка едва не захлебнулась от радости, увидев нас, но Дерек быстро навел порядок.
Кофе приготовил комиссар, я лишь добавил по нескольку капель коньяка в каждую чашку.
Даниэла возвращалась к жизни медленно, но вскоре уже была способна рассказать, что с ней случилось, по крайней мере, что сохранила ее память. Она говорила, перескакивая с одного события на другое. На уточняющие вопросы комиссара просто не реагировала. Так что нам пришлось самим разбираться, в какую историю и почему госпожа Корт влипла.
Несколько дней назад к ней по телефону обратился клиент с просьбой помочь ему найти сбежавшую из дома дочь. Он назвал адрес, по которому просил приехать, но Даниэла так и не смогла его вспомнить, даже название города вызывало сомнения, она вообще почти ничего не могла толком извлечь из памяти, только факт, что ее встретили. А потом она очнулась уже в монастыре.
Самым удивительным в этом происшествии мне показалось само участие в нем госпожи Корт. Кому понадобилось морочить ей голову таким образом? Понятно, что просьба о помощи была предлогом, а история сбежавшей девочки – вымыслом. И мне показалось, что сочинили все это буквально во время разговора, решив, что именно такая история способна заинтересовать Дану. Кому-то просто нужно было ее задействовать в каком-то собственном замысле. Что означала эта странная мистификация?
Приглашенный нами врач, доктор Марк Купер, осмотрев Даниэлу, сказал, что вряд ли можно доверять всему, что она рассказывает. Придется подождать, пока организм молодой дамы избавится от интоксикации. Ей сейчас нужно просто много часов спать, прерываясь только для того, чтобы принять пищу, желательно легкую и полезную.
Доктор предложил отвезти Дану в свою частную клинику. Мы с комиссаром сочли это разумным. Даниэла была согласна, но я не уверен, что она понимала все, что ей говорили.
– Пока в нашем расследовании мы не продвинулись ни на шаг, – заметил я.
Мы сидели в конторе и пили кофе.
– Ну, это как посмотреть, – возразил мне комиссар.
– Разве мы ответили хоть на один вопрос?
– Мы нашли Даниэлу Корт, к счастью, живую, а со временем и здоровую.
– Это, разумеется, результат, но разве он приблизил нас к ответу на главный вопрос?
– А какой вопрос, по-вашему, главный?
– Кто и почему убил Таридиса, разве нет?
– Тут даже в вашей формулировке целых два вопроса, – усмехнулся Джулиус.
– Наверное, – серьезно продолжил я свои рассуждения, – но не кажется ли вам, что эти вопросы настолько связаны, что ответив на один из них, мы получаем и ответ на второй?
– Это кажется логичным, но в моей практике чего только не было, не будем спешить с выводами.
– Вам видней, – не стал я спорить, – но не кажется ли вам, комиссар, что пора бы выяснить некоторые факты из биографии одной милой девушки?
– Уж не хотите ли
